Вот только Морт шёл следом, сжимая в руке кривой нож, с которого капала алая кровь. На него было страшно смотреть, глаза были выпучены и не мигали, а зрачки сузились в одну маленькую точку. Левую сторону лица его перекашивал нервный тик, а на губах пузырилась жёлтая пена. Понимая, что удержать убийцу ему не по силам, отец Доминик прыгнул вперёд и закрыл своим телом раненого бандита.
— Нет, Петер! Не надо, возьми себя в руки, он нам нужен.
Охотник сделал ещё шаг вперёд, потом задрожал, окинул взглядом место побоища, выронил нож и сел на пол, закрыв лицо руками. Все облегчённо вздохнули, а доктор Штольц бросился оказывать помощь раненому. Зашивать не стал, но наложил тугие повязки, которые, как он уверял, должны остановить кровь.
— Я, конечно, не всесилен, — сказал он, заканчивая работу, — но думаю, что горячки не будет, и наш пленник поправится.
— И можно будет его повесить, — добавил Рау.
— Я могу вам чем-то помочь? — спросил доктор у Морта, который всё так же сидел на полу, — вот, примите, один глоток.
— Что это? — спросил охотник, убрав руки от лица, вид у него был почти нормальный.
— Опийная настойка, — объяснил доктор, — поможет прийти в себя.
— Я в себе, — возразил охотник, поднимаясь на ноги, — а сегодня мне понадобится ясная голова. Что там с пленным?
— Как я уже сказал, раны не угрожают его жизни, только горячка, — объяснил доктор Штольц.
— В любом случае, допросить мы его успеем, — кровожадно сказал капитан, вынимая нож, — парень, ты хочешь увидеть цвет своих кишок?
Раненый испуганно замотал головой. Отец Доминик присел с ним рядом и спокойным ласковым голосом спросил:
— Эти люди очень хотят тебя убить, и, надо сказать, у них есть на то причины. Убивать они тебя будут долго и мучительно, а я, как истинный сын церкви, не питаю склонности к мучительствам и кровопролитию, а потому постараюсь их удержать. Но для этого ты должен ответить на мои вопросы, понимаешь?
— Да, — слабым голосом произнёс пленник, губы его дрожали.
— Как тебя зовут и откуда ты? — спросил Доминик, Морт при этом поморщился, по его мнению, следовало сразу переходить к делу, не заниматься формальностями.
— Мартин, я из-под Антверпена, был канатчиком, потом провинился и, чтобы не попасть в тюрьму, сбежал.
— Поверь мне, мой мальчик, — голос Доминика был всё таким же спокойным и добрым, — тюрьма — это ещё не самое плохое место. Куда хуже оказаться на виселице, а потом в аду. Ты загубил свою бессмертную душу, связавшись с адским отродьем, теперь у тебя один путь, если бы тебя сейчас не поймали мы, ничего бы не изменилось. Но, если в тебе осталось хоть что-то человеческое, то надежда есть, тогда можно считать этот допрос исповедью.
В глазах Мартина зажёгся слабый огонёк, видимо, в ад ему не хотелось.
— А теперь ответь мне на главный вопрос: где ОН?
— Он, он поехал к барону, — быстро заговорил Мартин, — сегодня должно было что-то произойти. Не знаю, что именно, он не говорил.
— Он договорился с бароном?
— Да, точно не знаю, я тогда снаружи стоял, почти ничего не слышал, они что-то говорили про его жену, было ещё сказано «Хозяин её примет». Пожалуйста, спасите меня, я его боюсь, он найдёт меня везде.
— Не переживай, парень, — отец Доминик похлопал его по плечу, вызвав новый приступ боли, доктор, кстати, ему не предлагал опийную настойку, видимо, не счёл нужным, — в новой штаб-квартире Инквизиции в предгорьях Альп, есть очень глубокие и надёжные подземелья. Ни один колдун, будь он хоть самим Сатаной, туда не доберётся. Продолжай рассказывать, когда всё должно произойти?
— Он уехал недавно, взял с собой двоих, самых надёжных, они с самого начала с ним, но обряд будут делать ночью, он всегда их ночью делает.
— Какие обряды он уже провёл?
— Ну, он посвятил Адама…
— Адама? — инквизитор посмотрел на убитых, — он среди них?
— Нет, Адам он… — парень запнулся, — он получил способность обращаться, в огромного волка. Его в звериной личине даже оружие не брало.