Охотник внял предупреждению Доминика, что его там запомнили и постарался изменить внешность. С лицом он ничего делать не стал, зато приметную бритую макушку прикрыл париком, а сам оделся в роскошный камзол с золотым шитьём, короткие штаны с чулками и башмаки с золотыми пряжками. В таком виде он походил на богатого дворянина, или купца. Под камзолом находился привычный кожаный жилет со стальными вставками. Нож он пока спрятал, зато сунул за пояс небольшой пистолет, а на бок повесил саблю, специально выбранную в арсенале. Это была морская абордажная сабля, короче кавалерийской и почти прямая, гарда хорошо защищала руку, а клинок был утяжелён к концу. Сделано это было за счёт того, что клинок имел дол, занимающий две трети длины от рукояти, а ближе к концу он становился на палец шире. Гарда была непривычной и немного ограничивала движения, но охотника это не остановило, справится, не впервой.
Пистолет он зарядил порцией картечи, среди военных людей это был дурной тон, так солдаты не поступали, но ему было всё равно. Огнестрельным оружием он умел пользоваться, но откровенно его не любил, возможно, за то, что пуля имела свойство двигаться быстрее, чем он сам, а полёт её был слишком непредсказуем.
Последним штрихом его облика были очки с тёмными непрозрачными стёклами, позаимствованные им у одного из монахов, тот страдал заболеванием глаз, лекарь прописал ему такие очки, чтобы защищаться от яркого света. Они отлично подошли охотнику, в них можно было хорошо видеть, а посторонний не мог заглянуть ему в глаза, по которым его узнали бы куда вернее, чем по одному только внешнему виду.
Святые братья всю дорогу хранили молчание, да и сам охотник не отличался разговорчивостью. Остановки были редкими, два кучера постоянно сменяли друг друга, позволяя двигаться днём и ночью, а лошадей меняли на почтовых станциях. Ели и спали, не выходя из экипажей.
Небольшая заминка вышла на границе Австрии и Венгрии, где к их кортежу присоединился кортеж королевских чиновников, которых сопровождал кавалерийский эскадрон в полсотни человек. Возглавлял их какой-то пожилой вояка, чьё лицо хранило на себе следы от множества сражений и дуэлей на саблях, он был высок ростом, худ и строен, как юноша, одет в военный мундир, а на боку висела сабля. Никакой особой роскоши, только военная выправка и донельзя надменный взгляд. Он долго совещался с инквизиторами, потом они пришли к какому-то выводу и весь караван, в котором уже насчитывалось почти два десятка повозок, не считая верховых, снова отправился в путь.
Тот факт, что встреча произошла здесь, несколько обрадовал, возможно, весть о выезде целой оравы высших чиновников короля не насторожит потенциальных фигурантов дела. Ну, выехали куда-то, вроде бы, в сторону границы, что с того?
Наконец, спустя почти неделю, кортеж остановился в окрестностях городка Венц, где предполагалось быстро и без шума арестовать отца Стефана. К нему отправились брат Доминик, Морт и два королевских солдата, чтобы соблюсти формальности. Увы, их ждало разочарование. Церковь была пуста, а пожилой служитель, в чьи обязанности входили уборка и ремонт здания, сообщил, что святого отца нет уже два дня, уехал он внезапно и никому ничего не сказал. Пришлось убраться ни с чем (Морт, впрочем, за время разговора успел незаметно обыскать и церковь, и дом священника, но безрезультатно, ни его самого, ни каких-либо подозрительных вещей найти не удалось). Это одновременно огорчало, поскольку данного фигуранта следовало непременно разговорить, получив от него нечто более весомое, чем показания Морта, но также придавало надежду, поскольку старый священник не просто так уехал, скорее всего, ему предстоит участвовать в обряде.
Вернувшись к остальным, они доложили обо всём людям короля, после чего кортеж отправился дальше. Ближайшей целью был особняк барона Гёре, а также дом Феликса Штерна, который интересовал их наличием компрометирующих книг в библиотеке, а ещё более тем, что в нём имелся вход в подземные катакомбы.
Когда вокруг потянулась знакомая местность, охотник высунулся из кареты и окликнул кучера, велев ему притормозить. Его заинтересовал постоялый двор, где можно было перекинуться парой слов с Марией. К его удивлению, дверь была заперта снаружи, а в помещениях стояла тишина. Открыть замок труда не составило, он проник внутрь. И начал обыскивать одну комнату за другой. Здесь было пусто, печь не топилась, хлеб на одном из столов основательно зачерствел, а у порога он обнаружил застарелые пятна крови. Глаза охотника налились кровью, а рука крепко сжала рукоять сабли.