— Ура! — воскликнул Джакс: заплясало миниатюрное, игрушечное — но живое пламя.
Китана, облегченно вздохнув, прислонилась к стенке пещеры.
— Что ж, это должно подействовать…
— Так, — потребовал Джакс, греясь у импровизированного костра. — А теперь быстро выкладывай, что за Хэл… тьфу, мне не выговорить…
Китана кивнула.
— Сейчас объясню. Вам что-нибудь известно о Древних Богах?
Лю нехорошо хихикнул:
— Еще бы. Можно сказать, запросто болтаем.
— Я имею в виду легенды, — уточнила Китана. — Например, про Шиннока?
— А, да, — Лю нахмурился. — Павший Бог. Воплощение зла, насколько я помню…
— Вот именно. Но не все так просто… — Китана поерзала, устраиваясь поудобнее. Она прильнула к Лю. Рассказывать ужастики в круге ада — не лучшая идея, но придется. Лю подмигнул ей: "Я с тобой". — Шиннок изначально был Богом Тьмы, и тогда Тьма не ассоциировалась со злом. Тьма — это абсолютное созидающее начало… была. А помогала ему Богиня Холода — Ариенрод…
— Они с Шинноком брат и сестра, да? — спросил Лю. Он сталкивался с какой-то подобной сказкой.
— Лю, заткнись и дай спокойно говорить, — пихнул его в бок Джакс.
— Не брат и сестра, — продолжала Китана. — А муж и жена. Были… Шиннок любил Ариенрод с неистовством — всепоглощающим, всемогущим, как только способна Тьма, а Тьма — символ отстуствия границ. И Ариенрод любила его. Конечно, сдержанней, ибо Холод подразумевает некоторую замкнутость. На заре веков они сочетались браком, и с тех пор Тьма-Истинная — родственна Холоду, а Холод — Тьме…
Весь Пантеон приветствовал их брак… наверное, они надеялись, что спокойная Ариенрод обуздает своего не в меру буйного избранника, — Китана усмехнулась.
— Что ж, одно верно: Шиннок и Ариенрод были тогда счастливейшими из смертных и Богов, и достигли они апогея любви друг друга, когда рука об руку стали Творить… И сотворили они тех, кого именуют Хэлгеайни — Духами Льда, но их можно звать и Духами Тьмы. Дала им Ариенрод тело морозной метели, глаза — стылые льдинки-звезды, и голоса — шелест падающего снега. Шиннок же вложил в них душу Тьмы — чуткость и способность творить, преданность и нездешнюю красоту. Сущность Хэлгеайни — любовь. Беззаветно обожали они своих создателей, и радовались Шиннок с Ариенрод, и другие Боги восхищались прекрасными созданиями.
Но потом — вы знаете… Шиннок пал. Возгордился он, и в гордыне его решил обуздать Хаос, что был тогда заперт в Не-Мире, и спустился он на днище Ада, и заключил Хаос в теле своем, полагая, что великую силу обрел… но Хаос оказался сильнее его, и свел Шиннока с ума, и отравил саму Тьму — служить злу она стала… редко теперь столкнешься с Тьмой-настоящей, ибо Бог ее обратился в кровожадного тирана, сумасшедшего и безжалостного… Говорят, Ариенрод сорок тысяч лет тщилась вернуть разум мужу, и молила она собратьев ее о помощи, но бессильны были Боги против Хаоса, и тогда отреклась Ариенрод от любимого своего, ибо поняла: ничего не осталось от Шиннока-прежнего… и ныне вечно скорбит Ледяная Богиня — потаенно, в самой глубине сердца, и это тоже — суть Холода — он не выплескивает, но хранит…
— Мда, — сказал Лю. — Красивая легенда…
— Подожди, Китана, — замотал головой Джакс. — Я успел запутаться в именах, но суть-то: почему мы должны бояться твоих Хэл… ни… коль они такие очаровашки?
— Хэлгеайни были преданы обоим своим создателям, и часть их последовала за Шинноком, помощниками в его кровавых деяниях сделались они, и вместе с ним заточены в Не-Мир. Прочие же остались с Ариенрод — те чисты и прекрасны, как в Начальные Времена, но не показываются смертным, потому что вместе с Ариенрод оплакивают Шиннока…
— Ага, — подчеркнул красным маркером доказательство теоремы Джакс. — А коль мы в Не-Мире, то "хорошие" Духи нам не светят? Так?
— Да, — поставила точку Китана.
Джакс и Лю переглянулись. Джакс пододвинулся поближе к едва тлеющему пламени.
— Замечательно, — буркнул он. — Дайте-ка перечислить, в какое дерьмо мы уже вляпывались… так, номер один — Кейджевы мутанты. Номер два — "схлопывающееся пространство". Номер три — пещера, Мост и Кэйно с компанией… дьявол их сожри. Номер четыре — Живой Лес… я не упоминаю о мелочах, вроде дикого голода и просто омерзительных условий. А теперь еще и твари чокнутого божка. Замеча…
Он запнулся. И не из-за того, что Лю либо Китана рявкнули "Замолкни!"
Китана неотрывно взирала в бушующую белую пелену.
Ее зубы слышимо клацали.
— Они здесь, — сказала она.