Саб-Зиро покинул кинозал не оглядываясь.
— Смоук! — позвал он, стоя посреди бара.
— Тут я… Наверное, тебе лучше подняться.
Саб-Зиро подпрыгнул, и ладони Смоука подхватили его наверху.
— Сюда, — кивнул Смоук. Чуть поморщился, когда одна из сорока неверных половиц все-таки заскрипела под более тяжелым Саб-Зиро:
— Тсс…
Комнаты захолустной гостиницы не привлекли бы внимания ни единого туриста. Каковых, впрочем, и не появлялось здесь лет двадцать. Туристы посещают Шанхай и Пекин, а не потерянную в горах-лесах деревеньку.
То, куда привел Смоук друга, считалось люксом: гордо возвышался телевизор. Династии Цинь, — съехидничал Смоук. Саб-Зиро в телевизорах не разбирался вовсе, поэтому просто пожал плечами:
— Это то, что ты мне хотел показать?
— Да… это не автомат. Это дверь, Саб-Зиро.
— Дверь?
— То, что мы ищем. Понимаешь? Мы ведь не просто так пришли сюда, кто-то вел нас… и вот, мы на месте. Дверь.
Саб-Зиро провел рукой по пыльному экрану. Вибрации колдовства наэлектризовали его. Дверь — да.
Допотопный агрегат — их назначение. Перевалочный пункт.
Смоук включил телевизор.
— Как — вы — сюда — попали?! — с какой-то обидой выкрикнул Смоук. Он и Саб-Зиро за долю мгновения сумели принять боевую позицию, но саднящее ощущение несправедливости пылало уксусной эссенцией в открытой ране.
— Неверная дверь, — с тоской шепнул Саб-Зиро.
Посреди запустевшего "люкса" возвышались три фигуры.
Гончая, Сектор и Сайрэкс.
— Как? — Гончая сняла маску цвета прелой листвы. Скуластое некрасивое ее лицо отображало торжество, узкие бусинки глазок поблескивали. — Я не теряю след, Смоук.
Сектор и Сайрэкс шагнули к беглецам.
(миновали преисподнюю, бредя по ленте Мебиуса — выхода нет)
— Что ж, — выступил вперед Саб-Зиро. — Трое против двоих — вы принимаете бой?.. Мне известны планы Клана.
— Что тебе известно? — засмеялся Сектор.
— Кибернетизация, — выплюнул Саб-Зиро, будто слово было тарантулом.
Пыль взметнулась, поразительно красивая в рассветном тумане. Это Сайрэкс зачем-то разломал ногой антикварный шкафчик, щепки разлетелись по полу.
— Мы пришли вернуть вас в Лин-Куэй, — объявил желтый ниндзя. — Воля Мастера — воля богов, и не вам перечить ему.
Гончая кивнула. Прядь тусклых волос упала на переносицу, и Саб-Зиро подумал, что сейчас она почти прелестна… Приблизительно аналогичным Сирене очарованием чужой обреченности.
Еще один коллекционер зомби.
— Ты так боишься автоматики? — прищурилась Гончая. — Я-то думала, что принесу тебе хорошие вести: ты ТОЖЕ выбран на трансформацию, не только твой дымящийся друг. Вы не расстанетесь.
— О, я в восторге, — сардонически гримасничал Смоук. — Отберете души, зато не разлучите… спасибо, мы с Ледышкой лучше дальше… так…
— Мастер готов простить вашу трусость, — Гончая поиграла тесаком. Сайрэкс и Сектор напряглись. Впрочем, Саб-Зиро и Смоук аналогично ожидали битвы. Еще одной, устало отметил Саб-Зиро. Перебор.
— И даже облагодетельствовать вечной жизнью, — женщина-ниндзя словно сообщала о награде.
— Существованием, — уточнили Смоук и Саб-Зиро хором.
— Жизнью. Разве вы не ведаете о Проклятии Посвященных?
— Проклятии? — Смоук усмехнулся уголком губы. — Ну да — воспитываться в Лин-Куэй. В этой тюрьме-особо-строгого-режима, а потом служить Мастеру.
Саб-Зиро глянул на друга с мимолетным изумлением… и одобрением. Смоук всегда относился к смирившимся, бунтаря изображал он. Контрастом его собственному брату.
Но Смоука "Ледышка" перекроил.
— Не совсем, Смоук, — Гончая сократила расстояние еще на дюйм. Как следствие, температура в пыльном "люксе" упала градусов на шесть. Вокруг запястьев Саб-Зиро вилась миниатюрная копия вьюги. — Разве ты никогда не читал о судьбе Посвященного Стихии.
— Говори же! — сухо потребовал Саб-Зиро.
— Сила не дается даром, — Гончая обращалась к обоим, но неотличимые от радужки зрачки ее сверлили Саб-Зиро. — Стихия с годами поглощает… втягивает внутрь Посвященного… Человек сам по себе — совершенен, ибо он — гармония, Посвященный же отрекается от остальных элементов. И кара страшна. Саб-Зиро?
Имя прозвучало сигналом погружения в транс.
(летний полдень… дети так наслаждаются золотистыми лучами, только он — будто испаряется, и каждый клочок солнца — исполинский, золотой, всемогущий — причиняет страдания…)