А его, Саб-Зиро — ждет еще и смертный бой с призраком. Но сейчас месть чудилась чем-то далеким, а память брата — светлой, без запекшейся темной кровью каймы приговора.
Ведь можно ж это — жить, радоваться… любить? Не мстить, не ликвидировать неугодных Клану… не биться насмерть, почитая каждый выгаданный день — чудом. Бесполезным, ибо смерть порой — благословение.
Можно… Смоук доказал теорему.
Но не Саб-Зиро.
Каждому свое.
На макушку приземлился особо нахальный лист клена. Саб-Зиро снял его с волос, покрутил черенок в пальцах, украсил желтую пластинку белой льдистой каймой. Он бы с удовольствием еще побродил по дремлющему скверу, но вездесущие люди постепенно заполняли его, а главное — его ждали. Те, кому он был нужен.
Нужен. Чего ж еще? Как он смеет жаловаться?
Он ускорил шаг. Улыбаясь.
…Гудящую тревожно толпу вокруг входа в их дом он заметил за квартал. Последние триста метров Саб-Зиро преодолел несколькими прыжками понимания.
Зеваки перебрасывались малоосмысленными фразами, но за слух цеплялось слово "убийство". Саб-Зиро рванулся через толпу, оттолкнув двух парней в джинсовых костюмах.
Надрывно визжали сирены "скорой" и полиции, что-то вынюхивало ФБР. Чернокожий мужчина окликнул Саб-Зиро:
— Эй, приятель! Туда нельзя!
Саб-Зиро ослушался приказа. Не заботясь о будущих сплетнях и конспирации, он кувыркнулся через человеческий рой мух, слетевшихся на стальной аромат свежей крови. Лифт оказался заперт, он помчался по лестнице.
— Нет, — выдохнул он на пороге квартиры Рокси. — Нет, нет…
Дверь снесена, крупные щепки валялись небрежно, точно на строительных лесах. Квартира перевернута до непристойности, будто вскрытый любопытными жестокими руками труп. Бурая засохшая корка окрасила сломанную статую овчарки, повсюду валялись разнообразные мелочи, наподобие дисков, жеваной пленки видеокассет и разбитой посуды.
К носку ботинка Саб-Зиро прилипли обрывки эскизов нового комикса Рокси.
(Ледышка, зацени! Правда клево, а? — Э… ну да… конечно)
Большеглазые красавицы лыбились восторженно и сардонически из-за красных следов подошв.
Он сжал кулаки.
Он не захотел делать следующего шага. Он знал, что увидит. Огромный сосуще-пустой космос уже навалился, дробя его кости, скручивая нервы мясорубкой, но последний шаг дрожал бесплотной ниточкой-надеждой.
Он шагнул.
Рокси лежала на том самом тюфяке, словно издевательски копируя первый их вечер, когда она столь уверенно объявила "Я с вами до конца". Саб-Зиро почудилось, что сейчас — тот же самый день, а происходящее — очередной кошмар, галлюцинация…
(призраки, убирайтесь!)
Реальность рухнула на него оползнем. Он сомнабулично подошел поближе.
Грудь рыжей девушки была неровно вскрыта, алые со скользкой синевой внутренности беспардонно вывалились на тюфяк. Белые вкрапления костей — ребер, даже позвоночных дисков — уродливо выпирали из сплошной раны. Ее буквально вывернули наизнанку, подобно плюшевой игрушке. Кровавые пятна засыхали на ее ложе, на полу, на потолке.
Светлые глаза неотрывно пялились на Саб-Зиро. Не упрекая, но детски-беспомощно вопрошая: "Я ведь не виновата, правда?"
Размолотое крошево техники, свидетельствующее о продолжительной драке, похоронно хрустело под ногами. Саб-Зиро бережно положил Рокси поуютнее, прикрыл ее жуткие
(провалы)
твердым от застывшей бордовой корки одеялом.
— Спи, — проговорил он сухим непослушным ртом. Слюна свернулась кислым молоком.
Поднялся и походил еще по квартире. Сейчас прибегут озлобленные полицейские, но ему все равно… надо найти Смоука. Он не сумеет похоронить их, но и не даст издеваться патологоанатомам. Он заморозит всю страшную квартиру, запечатает морозной стеной ласковой хрустальной смерти…
Трупа Смоука он не обнаружил. Вот здесь он явно дрался с кем-то… с тремя, нет, четырьмя людьми. Сражался отчаянно, вихреподобно, с яростью осужденного, но противники применили нечестный прием… ему сломали лучевую кость и обе ключицы… схватили его.
Забрали.
Чтобы добить с дальнейшими пытками.
Ногти Саб-Зиро с мерзким скрежетом царапнули оконное стекло.
Лин-Куэй. Лин-Куэй нашли их. Его. А Рокси — стряхнули, как соринку с костюма. Помеха.
— Не-е-ет! — взвыл Саб-Зиро, разбивая кулаком окно. Крупные осколки взметнулись сияющим солнечным фонтаном, исполосовали его вены, вросли в его кожу.