— Кто? — недопонял Саб-Зиро. Американцы так уверенны, что все назубок вызубрили их иконы, но он-то едва ли отличит Вашингтона от Элвиса.
— Неважно. Можешь расспросить Джонни, если интересно. Короче, мы просто друзья!..
— А, говоря о Китане, — третьим влез Кейдж. — Вот что: посеешь сорняк — розу не вырастишь, хоть заполивайся!
("дурную траву рвут с корнем"… без светлого карателя не обошлось)
— И коль она — падчерица Канна и дочь этой отвратительной дохлой шлюхи — Синдел или как там ее, то сволочь она — во веки веков аминь, хоть еще сто тысяч лет проживи! Лю-то убеждать бесполезно, но ты! — Кейдж придвинулся к Саб-Зиро, выставив шею вперед, будто пещерный человек. — Она выпустила тебе кишки, а ты ее защищаешь! Подумаешь, благородный отыскался! Да будь у меня твоя Сила — я б эту дрянь эденийскую в мороженую отбивную превратил!
(истина грязна и омерзительна, как плевок на тротуаре…?)
— Значит, мне ты доверяешь? — очень спокойно задал вопрос Саб-Зиро. — Но ведь мой брат выступал против вас на первом Турнире. Я — того же корня, Джонни Кейдж.
— Тьфу! — актер занес кулак. Въехать ему в рожу. Болван упертый, какого дьявола он на стороне эденийской твари? Или — тоже шпион? — А мож и впрямь — ты с ними?!
(и да сгинут демоны от длани моей)
— Эй, успокойся, — хлопнул по плечу Джакс. — Чего завелся? Свои-чужие, ежели неймется — пошли, Шэнга удавим, человечество облагодетельствуем. А от парня отстань, ему и так сегодня солоно пришлось. Да и Китана… ну ее, видно будет. Я за ней присмотрю.
Джонни оскалился. Слюна с зубов вязко капнула на пол у носка Саб-Зиро. Тот безмолвно взирал на беснующегося актера. "Мое-мнение-ты-знаешь". Джонни засунул руки в карманы.
— Ага. Присмотри, — он обращался к Джаксу, все еще ведя дуэль убеждений. Ничья. Без добиваний и конфискаций душ. — И я присмотрю. За обоими… нет, троими!
Кейдж хлопнул дверью. Джакс сел на край кровать:
— Не знаю, чего с ним… Может, от меня заразился? Ну я-то из-за Сони, а он…?
Скелеты в шкафу. Порой они выбираются и гремят костьми. И забывают запереть за собой створки. И тогда смрад — застарелый, трухлявый выпозает наружу.
Саб-Зиро поднял голову, потер подбородок. С потолка свешивалась розовая от солнечных лучей паутина, схожая с мерцающими гирляндами-украшениями. На фреске танцевали русалки и кентавры.
— Не обращай внимания, Джакс. Это Башня… и сам Внешний Мир, но главным образом, Башня. Она перелистывает нашу память и проливает чернила на старые рубцы. А чернила — из того бассейна.
(почему б не поведать о Смоуке и червях-пружинах? Или о Скорпионе? "Мы еще встретимся" — не вполне корректно. Пока один из нас в Башне, мы — сиамские близнецы, и его царапает льдистая корочка, я же обоняю паленую серу…)
— Угу, — кивнул Джакс. — Я здесь спать не могу: Соня приходит ко мне каждую ночь. Вроде живая, но у нее вместо запястьев — культяпки… И она твердит мне, что ее разрубают в винегрет каждую минуту, а под кожей поселились могильные черви, они шевелятся, шевелятся… а виноват — я.
— "Будь ты проклят, Джакс"? — процитировал Саб-Зиро.
— К тебе… тоже…? — подскочил майор Особого Отдела. — Та девушка, да? Убитая…
— И она. Но чаще — Смоук. Мой друг, — просто ответил Саб-Зиро. В отличие от Джакса, его голос не дрогнул, и он не умел рисовать "веселых картинок". Но цинковый гроб и треск ломающихся суставов — ошейник. Дар Башни.
— О, — Джакс аналогично собеседнику посмотрел в окно. Однообразие головокружительной и бесцветной пустоты. Контраст к ЛСД-подобным галлюцинациям. — Мы все с бедой, правда?
— Разумеется.
— Но Кейдж… он-то вроде безо всяких трагедий?!
Вроде бы да. Или он скрывает еще искусней. Просто масок в мире больше, чем лиц.
— Не суди его, Джакс. В Башне нельзя судить или гневаться. Она разлагается и заставит нас разлагаться.
Джакс схватил какую-то бело-голубую вазочку, неведомо откуда проявившуюся на подоконнике. Фарфор соприкоснулся с его ладонью, точно предупреждение. Джакс метнул вазочку в окно, и она растворилась в розово-желтом мареве неба и земли.
— Что же делать?! Сходить с ума? Перебить всех? Что?!
— Надеяться, — поставил точку Саб-Зиро.
Оставшийся день протянулся в атмосфере, пограничной к ссоре. Защитники упорно изображали, что не замечают друг друга, причем не у всех это получалось. Не отличающиеся сдержанностью Кейдж и Лю Кэнг едва не подрались, после того, как последний явился, пропустив ужин, а на щеках его была темно-розовая помада. Кейдж не удержался от колкости, Лю вспыхнул спичкой в костре… Саб-Зиро и Джакс попытались усмирить их, но даже Саб-Зиро не удалось охладить температуру взаимоотношений до приемлемого уровня.
К счастью, до бонус-версии "смертельного боя" не дошло. Лю демонстративно отсел подальше от кинозвезды, и напряженное с запахом тлеющих листьев, молчание воцарилось в "гостиной". Неудивительно, что все разошлись по персональным "апартаментам" без каких-либо бесед.
А между тем у Лю-то намечается битва с Милиной. Саб-Зиро подумал, что не худо бы ему продумать стратегию, ибо если клон хоть вполовину так же хорош, как оригинал — Лю не сдобровать. Он-то фактически не выиграл у Китаны, она поддалась. Вряд ли Милина поступит аналогично.
Неплохо бы выведать, ЧТО есть эта Милина.
Однако Чемпион первого Турнира, судя по всему, не заботился о грозящей опасности. Он снова выскользнул прочь, едва Кейдж покинул общий зал. И вернулся заполночь.
Эльфийские — эденийские чары привораживают, словно героин. Приходится все время повышать дозу.
Но в два часа ночи невидимые слуги заперли их на замОк. Тогда-то Саб-Зиро и решил сделать очередную вылазку, ибо Охотиться предпочтительнее во тьме. На Земле она была его союзником. Существовала легенда, будто божества Тьмы и Холода — родные братья… были, пока Шиннок — Владыка Тьмы не соприкоснул его Стихию с Хаосом, и пока Хаос не поглотил его самое, разрушив разум и личность.
Впрочем, остальным Лин-Куэй в их Охотах тьма содействовала не хуже.
Дожидаясь, пока спутники, включая Лю Кэнга, заснут, он сел на подоконник, свесив ноги с запредельной высоты. Он спросил себя, смог бы пробраться по бурой, отвесной и скользкой внешней стене. Скорее всего да, но… это — Башня. Уверенным быть нельзя.
Вот Смоук — тот сумел бы обхитрить и порождение Канновской паранойи.
Он вглядывался в беззвездное небо, низкое и тяжелое. Депрессивный мир, будто заспиртованный в стеклянной колбе. Вряд ли Эдения когда-либо воскреснет, ибо мир, где погасли звезды — лишен Красоты.
Он обхватил колени, прижался к ним подбородком. Затхлое безветрие — брезентовый мешок. Схожий с безнадегой.
Тоска подкатила вязким, неприятным комком. Он думал о Смоуке… и о звездах, что не светят здесь. Смоук и Рокси не будут вместе, а прохладное свечение навеки выткнуто. Понятия рифмовались в его сознании.
Бездна слепо и черно осклабилась ему.
Вернуть льдистые искорки. Вернуть прошлое.
Прыгнуть.
Классика экзистенциализма. Если ты смотришь в безду, бездна так же смотрит в тебя. И еще — она всегда зовет, и рано или поздно ты откликаешься… вопрос, только, когда.
"Не сегодня", — он слез с подоконника окна-бойницы, уверенный, что можно выходить на промысел.
Саб-Зиро остановился у якобы запертой двери.
Которая была распахнута. Не настежь, но достаточно.
Конечно, в часы темноты, обостряется и безумие Башни, например коридор Мебиуса и заплесневелый лаз. Но то было логически объяснимое безумие, вроде мескалиновых галлюцинаций… а вот открытой "запертой" двери существовало иное объяснение.
Существовало ли?
Саб-Зиро ткнул обитую позолотой доску. Подчинилась, без скрипа.
(Лю Кэнг? Снова улизнул к Китане?.. Нет)
Тогда — кто?
Очередной ребус. Их скопилось немало, вроде "куда делся Скорпион" и "что замышляет Шэнг-Цунг". Но терять время зря Саб-Зиро не собирался, и покинул "гостиную" Защитников Земли.