— Я знаю, — сказал Гор. Он поморщился и положил руку на плечо Ангела. — Однако наше решение не должно быть поспешным. Я понимаю соблазн. Поверь, я испытываю схожие чувства. Уверен, именно поэтому наш Отец и отправил нас с тобой встретиться с Мортарионом. Нам под силу сдерживать первичные порывы друг друга, не причиняя обиды.
— Думаешь, нам придётся взять Мортариона под контроль?
— Понятия не имею. Но вот в чём я абсолютно убеждён, так это в том, что хочу понять — что здесь произошло, и почему. — Гор раскинул руки, окидывая взглядом окружающую разруху. — Возможно, с учётом природы Ордена, это лучший образец достижения Согласия.
— Ты что, действительно в это веришь? — задал вопрос Сангвиний. Гор заколебался, и он продолжил. — Послал бы нас сюда наш Отец, если бы Его порадовало произошедшее?
— Я знаю, во что у меня есть соблазн поверить, — ответил Гор, — Между знанием и пониманием лежит долгий путь.
— Ты прав. Но правильно и то, что мы выражаем своё собственное отношение ко всему этому безобразию.
— Согласен, — отозвался Гор, — и как по мне, хорошо, что у нас есть время подумать об этом до прибытия Мортариона.
На лице Сангвиния расцвела улыбка.
— Нам лучше сдерживать свои первичные порывы?
Гор улыбнулся в ответ.
— Мне кажется, будет лучше, если мы поприветствуем его спокойно, а?
— Я думаю, он вряд ли будет в хорошем расположении духа, раз его отзывают обратно. — Сангвиний снова окинул взглядом рабочих, копошащихся среди холмов из мертвецов. — Чем же они занимаются? — пробормотал он.
Они услышали рёв двигателей «Грозового орла» задолго до того, как увидели его. Атмосфера была густой, что твой ил, и боевой корабль «Завершение» поначалу показался огненной полосой во мраке. Облака вспыхнули пламенем при его снижении. Земля содрогнулась от мощи древних реактивных двигателей корабля, пока он замедлялся, готовясь приземлиться на добычу, которую прикончил его хозяин. В конечном итоге «Завершение» село неподалёку от кораблей, доставивших сюда других примархов.
По сравнению с ними свежеприбывшая посудина казалась ничем не украшенной. Оливково-зелёная полоса с эмблемой легиона на крыльях делала ещё более заметным костяной цвет остального корпуса. Машина выглядела грубой и видавшей виды. Гор с грустью подумал, что это подходящая колесница для его брата.
Боковые двери раскрылись, и одинокая фигура Мортариона вышла наружу. Ступая сквозь застилавшие равнину пепел и дым, он направился к братьям-примархам.
— Позволь мне первым поприветствовать его, — попросил Гор.
Сангвиний кивнул.
Гор спустился с хребта и переступил через обломки, чтобы встретить повелителя Гвардии Смерти.
Броня Мортариона, Барбаранский доспех, представляла собой артефакт, в котором медь каким-то образом выглядела не великолепной, а скорее близкой к оттенку старой кости «Завершения». Это была медь саркофагов и памятников, воспоминаний о тех, кто покинул давным-давно покинул мир живых. Четырнадцатый примарх носил серый плащ с надвинутым на голову капюшоном, и в его тени черты лица казались резкими, словно предостережение. Он был худым, безволосым, с глубоко запавшими глазами. Глубокие морщины на щеках ещё сильнее подчёркивали очертания его черепа, словно кожа примарха была плотным старым пергаментом, тонкой завесой, натянутой поверх тёмной реальности внутри. Повелитель Гвардии Смерти обладал торжественностью траурной зари. Нижнюю половину его лица скрывал ребризер, изготовленный из той же кладбищенской меди, что и отделка его брони. Ядовитые газы выбрасывались из ребризера после каждого вздоха его владельца. Мортарион вдыхал атмосферу Галаспара, смешанную с частичками ядовитого воздуха Брабаруса. Гору показалось, что куда бы ни направился Мортарион, он никогда по-настоящему не покидает вскормивший его ядовитый мир.
Взгляд Мортариона метнулся от Гора к Сангвинию, затем обратно. Его глаза блестели подозрением.
— Я рад тебя видеть, — сказал Гор, подходя ближе.
Мортарион остановился.
— Ты здесь, чтобы приветствовать меня, или это мне стоит поприветствовать вас на Галаспаре?
— Я здесь, чтобы приветствовать тебя как брата — мне кажется, ты и сам знаешь об этом. Равно как и о том, что ни один из нас не собирается предъявлять претензии на этот мир или любой другой из числа приведённых к Согласию. — Гор протянул руку. — Ну же, скажи, что и ты рад меня видеть, Мортарион.
По правде говоря, Мортарион был рад встрече с Гором. Примарх XIV легиона шагнул навстречу братским объятьям. Впрочем, Мортарион быстро покончил с ними, и не из-за какой-то враждебности, но потому, что ему не понравился сам жест. Объятья были обещанием единства и уюта. То есть обещанием иллюзии. Это делало подобные жесты ложью. Он знал, что Гор смотрит на вещи иначе. Но это не меняло сути. Гор лгал, но только не Мортариону. Он лгал самому себе.