Мы раскланялись, молча, но в глазах Орласа пылал такой фанатичный огонь, что мне стало не по себе. Я уже практически вышла из тронного зала, когда услышала в спину:
— Айше Рогнеда, мы согласны на любые условия и надеемся на ваше сострадание.
Останавливаться я не стала, лишь махнула рукой, давая понять, что его слова услышаны.
К дедушке Рогнеды меня провели по первому требованию, оставив возле монументальных каменных дверей, покрытых искусной резьбой. На одной половине дверей прекрасная дева вращалась в вихре боевого танца с саблями, разя врагов без разбора, а на второй половине пятнистый леопард когтями и клыками рвал своих врагов. Венчала оба барельефа единая корона, разделённая ровно посередине дверными створками.
Я собралась с духом и толкнула каменную громаду. Та неслышно отворилась, впуская меня в царство сумрака и благовоний.
Осторожно ступая, я ждала, пока перестроится зрение.
Перед моими глазами предстали огромные апартаменты, чем-то напомнившие мои. Только здесь всё умещалось на одном ярусе. В дальнем углу виднелось пространство для тренировок, отделённое резными деревянными ширмами. Справа от входа располагался рабочий кабинет с макетом материка в миниатюре. Я остановилась возле инсталляции, не в силах сдвинуться с места. Материк условно был разделён на две неравные части. Большая часть была необитаемой, судя по отсутствию каких-либо отметок, границ или статуэток. А вот меньшая была разделена на четырнадцать участков, в центре которых стояли искусно вырезанные из чёрного и белого камня фигурки зверей, птиц и пресмыкающихся. Ещё семь участков были выделены в прибрежной зоне со стороны океана и обозначались голубыми фигурками обитателей морских глубин.
Карта была выполнена с таким старанием, что можно было рассмотреть горы и равнины, речные русла и даже водопады. На дне океана просматривались впадины и коралловые рифы. Я поражённо качала головой. Мне бы такое наглядное пособие для учёбы. Последний раз скользнув взглядом по макету, я с сожалением отвернулась.
Слева ветер едва ласкал тяжёлые занавески, закрывающие выход на балкон. А прямо напротив стояла монументальная кровать из светлых пород дерева с резными столбиками и балдахинами из белой непрозрачной ткани. Хозяина апартаментов нигде не было видно.
Повсюду стоял приторный запах эфирных масел, он забивал дыхание, вынуждая дышать короткими неглубокими вдохами.
Я несмело подошла к кровати. В голове вертелся ураган мыслей.
Здесь не принята жалость. Здесь ценят только силу. А вдруг дедушка Рогнеды откажет? Как я тогда буду смотреть в глаза Ора, объявляя вердикт ягуаров? Как я смогу спать спокойно, зная, что где-то в горах оставила на верную смерть детей, стариков, беременных…
Неуверенно касаясь пальцами балдахина, я не решалась отвести тканевый полог. Во мне боролись два совершенно противоположных чувства. Одна я хотела переложить всю тяжесть принятия решения на настоящего амори, правителя, ответственного за свой народ. А другая я твердила про себя удивительно знакомую фразу: «Делай, что должно, и будь, что будет». Эта сумасбродная личность сейчас собиралась убеждать амори принять беженцев, несмотря ни на какие сложности, а в случае отказа всё равно пойти наперекор. Честно говоря, этакое раздвоение меня пугало до чёртиков, но отступать было некуда.
— Не бойся, дитя! — проскрипел тихий старческий голос, отчего я вздрогнула.
Решительно откинув полог, я каменным истуканом замерла на месте. На широкой постели лежала самая настоящая говорящая мумия. Очень старый даже по человеческим меркам мужчина с длинной седой косой возлежал на ворохе цветных подушек. Всё его тело покрывали тканевые повязки, пропитанные ароматическими маслами. Кожа на лице покрылась сеткой трещин. Часть из них сочилась сукровицей.
Я сглотнула подкатившую к горлу тошноту. Чем нужно было заболеть, чтобы с этим не справилась ни регенерация оборотней, ни восстановление под тотемом? Рогнеду он с того света выдернул, а здесь не справляется?
Амори Марук молчал, давая время привыкнуть к собственному облику.
А я ещё раз внимательно всмотрелась в фигуру амори. Особое внимание привлекла бурая клякса на груди. Она расплывалась, захватывая всё новые участки, как нефтяное пятно на воде. Сперва я подумала, что это след ароматических масел на повязках, но цвет отличался. Более того, очень отдалённо пятно напоминало кошачий след. Сделав себе зарубку в памяти, я всё же нарушила тишину:
— Приветствую амори Марука Миролюбивого, да продлят духи отцов прародителей ваши жизненные циклы, во имя неба, земли и морских глубин! Как ваше самочувствие? — проявила я вежливость, склонив голову в поклоне.