— Неконтролируемый всплеск полиморфизма. С вероятностью 70 % организм экспериментального носителя жаждет обернуться птицей. Энергетических запасов на полноценный оборот недостаточно, возможна частичная непродолжительная трансформация.
— … — я выругалась цветасто, забористо и от души, вцепившись в простыню как в последний оплот нормальности. Эйфорию как ветром сдуло. — То есть я это контролировать не могу?
— У Оператора это получается значительно лучше, чем у экспериментального образца. Полный контроль невозможен при текущих психофизических показателях.
— Можешь в общении заменить «экспериментальный образец» на «Рогнеда»? Мне так будет комфортней.
— Принято.
Я кивнула гвардейцам, показывая, что готова продолжить путь. Они, стоит отдать им должное, даже бровью не повели на моё кратковременное чудачество, сохраняя полнейшую невозмутимость. Вот это выдержка.
При свете дня удалось рассмотреть своих телохранителей. Высокие, с угольной кожей, одеты в подобие кожаной брони и набедренные повязки. На ногах сандалии с ремешками крест-накрест до колена, к которым крепились ножны с кинжалами. За спиной виднелись рукояти кривых сабель, а на поясе — металлический диск с заточенным по кругу лезвием и странный кастет, имитирующий кошачьи когти. При такой экипировке двигались они на удивление бесшумно. Рядом с ними я чувствовала себя неуклюжей, каждый мой шаг отзывался шелестом мелких камней под ногами.
Я предполагала, что мы отправимся во дворец, но гвардейцы, напротив, указали на террасу двумя ярусами ниже той, где мы сейчас находились. Навскидку расстояние было порядка ста метров. С высоты прекрасно просматривался тренировочный комплекс, где сейчас занималась группа воинов. Кто-то проходил полосу препятствий, кто-то сходился в рубке на саблях, а кто-то тренировался в метании металлических дисков, замеченных мною на поясе у гвардейцев.
Сколько не всматривалась, я не могла рассмотреть среди тренирующихся амори Муар, пока в паре саблистов один из бойцов не зацепил другого, срезав черный платок с головы. Вслед за слетевшей тканью на свободу вырвались смоляные косы по пояс, давая понять, что второй соперник — женщина. Амори радостно улыбнулась, пожала руку своему сопернику и, судя по реакции бойца, похвалила, правда, при этом указав на тонкую кровоточащую полосу наискось пересекавшую могучую грудь воина.
Соперник благоговейно опустился на одно колено перед Муар, скрестив перед собой руки.
— Что это за знак? — невольно вырвался у меня вопрос, прежде чем я успела подумать, что айше должна бы помнить культурное наследие, передающееся веками. Но было уже поздно.
— Сурам признает неоспоримое превосходство соперника и просит продолжить обучение у амори, — безукоризненно нейтральный ответ, если бы не чуть нахмуренные брови.
— Есть ли какой-то график посещения тренировочной площадки? — задала более отвлечённый вопрос, стараясь переключить внимание гвардейца от своей оплошности.
— Это площадка для личной гвардии амори. Тренироваться с амори — великая честь, а уж попасть к ней в ученики — мечта всех ягуаров. Обычно занятия здесь проходят на рассвете.
Я посчитала бойцов, выходило тридцать особей. Маловато для личной гвардии. С другой стороны, я ещё ничего не знаю о местном укладе, а уже пытаюсь делать какие-то выводы. Может, остальные на патрулировании или с важными миссиями в разъездах.
Мы спускались по широким ступеням, которые, вероятно, иногда служили ещё и скамьями для зрителей. В столь ранний час я заметила лишь нескольких мальчишек пяти-шести лет от роду, с восторженным взглядом следящих за тренировкой своих кумиров. Увидев нас, Муар нахмурилась и поспешила навстречу.
— Не стоило приходить сюда. Приступ может повториться, — амори с беспокойством всматривалась в моё лицо, пытаясь обнаружить следы приближающегося недуга. Ещё бы понять, что это за приступ.
— ЯГУ?
— Состояние здоровья в норме. Никаких тревожных показателей.
Выдохнув с облегчением, я не успела ничего ответить, как боец, фехтовавший в Муар, подхватил меня на руки и отрапортовал:
— Позвольте, доставлю маленькую айше во дворец и вернусь на тренировку?
Бабушка кивком дала разрешение. Я же тихо переваривала происходящее. Похоже, что к Рогнеде здесь относились как к тяжелобольному ребёнку, не имеющему собственного мнения. Делалось это без малейшей насмешки лишь с исключительной заботой, и по щелчку пальцев такое отношение вряд ли изменится. Свои позиции придётся завоёвывать.
В замок меня доставили, можно сказать, с ветерком. Сурам лихо перепрыгивал с одного резного мостика на другой, словно они сами выстаивались в кратчайшем пути к дворцу. Во время одного из таких прыжков я рассмотрела, как вниз аккуратно спускают кого-то в паланкине.