Мир резко сфокусировался.
Идеально сфокусировался.
Его нервы горели.
Каждая клеточка его тела кричала от боли.
Привкус крови и жжёного сахара на языке заполнил разум. Он чувствовал запах дыма от выстрелов и выхлопа десантно-штурмового корабля, когда тот развернулся почти над их головами.
Один из гигантов спрыгнул на парапет в тридцати метрах от Кацухиро. Камень треснул там, где он приземлился. Несколько солдат, стоявших рядом с ним, побежали. Другие повернулись к нему с покорным замешательством. Он направил дуло своего оружия вдоль стены. Кацухиро мог видеть его изнутри, мог видеть, что внутри хромированной морды находилось настоящее дуло и крошечные, идеальные белые зубы.
Оружие выстрелило. Стина дёрнула его вниз. Солдаты, которые стояли рядом с ним, повисли в воздухе, кожа, кости и внутренние органы дрожали в красном тумане, волнообразные узоры формировались в крови. Гигант двинулся вперёд, неоновые цвета его доспехов текли, как масло по воде. Звук его оружия был за пределами слышимости, в мозг вливалась мигреневая боль. Кацухиро не мог думать.
Баэрон спустился по проходу позади них, камнебетон раскалывался под его шагами. Болты разорвались на разноцветном воине. Радужные куски брони разлетелись от ударов. Он повернулся, разворачивая своё оружие. Визг серебряной пушки усилился, когда воин направил её на Кровавого Ангела. Кусок стены рассыпался в пыль. Снаряды взрывались в воздухе, врезаясь в стену звуковой энергии. Кровавый Ангел не замедлил шага. Он ускорился, выхватил нож и прыгнул. Край кричащего конуса зацепил ногу Баэрона в воздухе. Красная броня смялась и разорвалась от колена до ступни. Баэрон приземлился и оступился. Хромированная пушка повернулась к упавшему космическому десантнику. Баэрон полоснул клинком по кабелям, соединявшим вражеского воина с его оружием. Из разорванных трубок брызнула кровь. Визг оружия превратился в бульканье боли. Баэрон наносил удары снова и снова, снизу, направляя короткий клинок вверх и в живот воина. Враг шатался, проливая кровь и осколки керамита, но он не был мёртв. Жемчужно-серебряный кулак ударил в лицевую пластину Баэрона, раз, второй, третий, прогибая керамит, разбивая глазные линзы. Ангел продолжал колоть, тесня вражеского воина назад. Они врезались в парапет. Камнебетон разлетелся вдребезги. Часть стены с амбразурами не выдержала, и вражеский воин упал с края, полетев к шипам и колючей проволоке у подножия укреплений. Баэрон выпрямился на сломанном краю парапета. На его доспехах была кровь, более тёмная, чем запылённый лак, она сворачивалась, пока бежала сквозь пыль.
— Встать! Встать! — проревел Баэрон.
Новые фигуры спрыгивали с десантно-штурмовых кораблей вдоль всей передовой. Визжащее оружие стреляло. Броня превращалась в осколки. Плоть превращалась в желе. В воздухе образовывались волны, накрадываясь друг на друга. Кацухиро не мог пошевелиться. Всё стало цветом, и звуком, и дрожью, и вкусом сахара, и горьких лимонов, и рвоты. Он не мог…
Он защищает.
Воспоминание о золотом свете. Жар вливается в него и бежит по спине.
Он — наш щит, Он — наш свет. Он — наша истина…
И он кричал, кричал, когда окружавший его калейдоскопический мир стал реальным, стал грубым.
Он мог двигаться. Он стоял. Каким-то образом он встал и шагнул к амбразуре, поднимая упавшее оружие.
— Он защищает, Он защищает, Он защищает… — он тяжело дышал, руки перезаряжали, кровь текла из ушей. Он посмотрел вдоль ствола ружья и понял, что плачет, сосредоточившись на чём-то, что дрожало, раскачивалось и вырезало нижние укрепления. Послышался рёв новых приближавшихся десантно-штурмовых кораблей.
Он умрёт здесь. Момент приближался, обещание, наконец, будет выполнено. Он умрёт, и никто не вспомнит о нем, но он умрёт сражаясь, а не дрожа от страха. — Он защищает, — произнёс он и нажал на спусковой крючок. Выстрел попал в тварь в прицеле. Брызнули кровь и обожжённый жир. Существо покачнулось и заскользило, сдуваясь и дёргаясь. Он осмотрелся в поисках следующей цели и замер.
Что-то происходило. Вдоль всей стены и передовых линий, которые он мог видеть, враг отступал, тела с клинками и боевые машины сливались в многоцветную завесу. Смешались десантно-штурмовые корабли, зависнув, пока гигантские воины выпрыгивали из люков, сжимая хромированные пушки с расширявшимися стволами. Корабль взорвался в небе. Залповый огонь, сначала рассеянный, а затем усиливающийся, пронзал туман, чтобы вырвать куски из исчезавшего штурма. Кацухиро стрелял вместе с остальными, перезаряжал, стрелял и стрелял. А затем, так же внезапно, как и появился, враг исчез.