Разумеется, число сторонников Пуванаа в десять — двадцать раз превышало количество французских демонстрантов. Но они жили кто в сельской местности, кто на других островах, и внезапное нападение на Территориальную ассамблею застало их врасплох, так что они не успели прийти на выручку. К тому же Пуванаа и прочие лидеры РДПТ просто не могли обратиться за помощью, поскольку полдня просидели в осаде. Однако, вырвавшись на свободу, они тотчас принялись мобилизовывать членов своей партии, живших на самом Таити. Ночью в город стали прибывать первые автобусы и грузовики, набитые полинезийцами, которые были вооружены острогами, дубинами, а кое-кто и ружьями. Наутро губернаторская резиденция была взята в кольцо, и ряды сторонников Пуванаа с каждым часом множились. Их противники, предусмотрительно занявшие позицию поодаль, оказались в меньшинстве, но они были вооружены намного лучше.
В этой взрывоопасной ситуации губернатор Байи ограничился тем, что вышел на веранду и зачитал следующее слезливое предупреждение: «В качестве губернатора и верховного представителя власти я сожалею о состоявшихся вчера в Папеэте беспорядках во время не одобренной мной демонстрации. Я представляю Францию и именем отечества призываю всех соблюдать действующий правопорядок».
Увы, к 30 апреля 1958 года с уважением к правопорядку Франции было покончено[17]. Уже больше месяца «мятеж» в Алжире грозил вылиться в гражданскую войну. Было лишь вопросом времени, когда призовут де Голля, чтобы он еще раз спас страну. В ожидании этого никто не решался ничего предпринимать. Многие высокопоставленные чиновники просто попрятались. К тому же с точки зрения министерства по делам заморских территорий маленькая демонстрация на Таити, не повлекшая за собой человеческих жертв, выглядела пустяковым делом. Тем более что профранцузские элементы, судя по поступившим телеграммам, справились своими силами, и посылать войска не потребовалось.
Быть или не быть гражданской войне на Таити теперь зависело прежде всего от того, что предпримет губернатор Байи. В конце концов он решился на то, что давно надо было сделать: созвал экстренное заседание министров во главе с Пуванаа. Когда губернатор примерно через полчаса снова показался на веранде, напряжение достигло предела.
— Правительственный совет постановил, — заявил он, — в связи с чрезвычайными обстоятельствами обратиться к Территориальной ассамблее и просить ее отложить введение нового закона о налоге.
Пуванаа согласился на эту временную уступку исключительно потому, что хотел избежать кровопролития, к которому привела бы дальнейшая конфронтация. Все демонстранты и контрдемонстранты разошлись, основательно сбитые с толку и весьма недовольные.
В тот же день губернатор созвал экстренное заседание Территориальной ассамблеи, чтобы она, согласно желанию Правительственного совета, приняла формальное решение повременить с налоговой реформой. Однако Серан был так недоволен поворотом событий, что призвал всех представителей РДПТ бойкотировать переговоры. Это была роковая ошибка; он мог бы сообразить, что 12 представителей меньшинства поспешат принять проект, предложенный губернатором от имени совета. Добро бы еще это был тот самый текст, который составили Пуванаа и другие министры. Однако пуванисты лишь потом обнаружили, что губернатор воспользовался случаем изменить один важный пункт. Вместо того чтобы отложить применение злополучного закона о налоге, Ассамблея постановила вовсе аннулировать его.
Потребовалось все красноречие Пуванаа, чтобы убедить своих разгневанных сторонников вернуться домой. Но когда их верный друг и защитник де Голль всего две недели спустя стал у кормила тонущего французского корабля, они снова воспрянули духом, не сомневаясь, что с таким кормчим можно не беспокоиться о будущем полинезийского народа.
6. ЧРЕЗВЫЧАЙНО УВЛЕКАТЕЛЬНАЯ ИСТОРИЯ
Первой мыслью Пуванаа было просить де Голля лично прибыть на Таити и восстановить справедливость. Однако новый глава правительства был слишком занят войной в Алжире, чтобы в ближайшее время совершить повторное плавание в Океанию. Да и нужно ли его совершать? Поговаривали, что де Голль собирается вскоре, еще в этом году, предоставить всем колониям автономию или полную независимость. Слухи принимали все более конкретную форму, и в июле таитянское радио передало, что 28 сентября 1958 года во всем французском Сообществе состоится референдум по этому вопросу.
Задолго до заветного дня было отпечатало воззвание, которое расклеили в городе и повторно зачитывали по радио. Вот как звучало великодушное предложение, более или менее ясно сформулированное самим генералом де Голлем и полное обычных для него вычурных оборотов, призванных замаскировать серьезную угрозу:
Воззвание к здравому смыслу
Мы живем в такое время, когда все должны объединяться в экономические и политические блоки, отказавшись от ограниченного национализма. Главный порок такого национализма заключается в том, что его приверженцы, возможно какое-то время выигрывающие на нем, на самом деле подвергаются смертельной опасности быть поглощенными одной из великих держав, которым чуждо уважение к малым народам. В отличие от них Франция предлагает вам добровольно и при полной автономии войти в крупное объединение, в сообщество, основанное на идее братства.
Вам предоставляется право сделать свободный выбор, свободно голосовать в соответствии с вашими убеждениями.
Если вы скажете ДА, это означает, что вы готовы делить с Францией радости и невзгоды, но вы сами определите, какую степень автономии желаете получить в рамках нового французского Сообщества, основанного на идее братства.
Если вы скажете НЕТ, это означает, что вы предпочитаете обходиться своими силами, и тогда Франция не будет вас удерживать. Мы пожелаем вам в таком случае удачи и предоставим вам жить по-своему, без нашей материальной или моральной помощи, поскольку вы полагаете себя вполне созревшими и способными прокормиться самостоятельно. Другими словами, такое ваше решение будет означать расторжение нынешних уз.
Хотя вам предоставляется право выбора, я не сомневаюсь в вашем решении и жду, что вы все скажете ДА, тем самым снабдив меня строительным материалом, необходимым для того, чтобы мы совместно могли возводить наше новое здание.
Памятуя хитросплетения губернатора и уличные беспорядки, Пуванаа решил сказать «нет». Но Серан считал, что лучше голосовать за Сообщество, главным образом потому что экономические санкции, о которых говорилось в воззвании, повлекли бы за собой тяжелейшие последствия для такой слаборазвитой маленькой колонии, как Французская Полинезия, единственным источником дохода которой была копра. И ведь автономия, обещанная де Голлем всем, кто последует по намеченному им пути, все равно должна была рано или поздно привести к той самой цели, к которой стремился Пуванаа более короткой и рискованной дорогой. Впервые Серан разошелся во взглядах с Пуванаа и заявил об этом во всеуслышание; естественно, это привело к нежелательному замешательству и расколу среди их сторонников.
Пуванаа знал, да и все знали: стоит ему войти в контакт со всеми избирателями — и он победит с большим преимуществом. Опять возникли практические затруднения, обусловленные тем, что многочисленные острова Французской Полинезии разбросаны на такой огромной площади. Аэродромов в колонии пока не было. На то, чтобы объездить крупнейшие населенные острова, ушел бы не один месяц, к тому же для этого Пуванаа нужно было судно. Он обратился к властям и попросил выделить ему казенную шхуну, но те ответили, что все наличные суда по какому-то роковому совпадению как раз сейчас стоят на ремонте… Частные судовладельцы, понятно, наотрез отказывались дать напрокат свои суда такому опасному революционеру.
17
Весной 1958 г. Франция переживала глубокий политический кризис. Правительство Гайяра ушло в отставку. Новый кабинет возглавил Пьер Пфлимлен, председатель партии МРП (народно-республиканское движение), созданной в 1944 г. 13 мая правые силы начали восстание в Алжире, в ходе которого был создан Комитет общественного спасения во главе с генералом Массю. К восставшим присоединилась Корсика. Соединения французской армии в Алжире готовились к высадке на территории метрополии. 28 мая Пфлимлен подал в отставку. 1 июня Национальное собрание назначило главой правительства генерала Шарля де Голля.