Реакция французского правительства показала, как правы были автономисты, решив, что только крайними средствами можно заставить Париж прислушаться к ним. Не прошло и недели после начала оккупации здания Ассамблеи, как Стирн созвал пресс-конференцию и объявил, что поразмыслил над своим законопроектом и решил пересмотреть его, чтобы тот «лучше соответствовал реальному положению вещей в Полинезии». Это вполне устраивало автономистов, которые всегда настаивали на реалистичном подходе к их проблемам. Оставалось проверить, насколько новая версия будет отличаться от старой. Выяснилось, что они узнают об этом, когда уже будет поздно, ибо Стирн намеревался в обход полинезийской Территориальной ассамблеи сразу внести законопроект на рассмотрение французского Национального собрания. Он избрал такой путь, потому что новый вариант мало чем отличался от старого и повторная консультация с выборными представителями полинезийского народа попросту не требовалась.
О необычной для автономистов решимости и агрессивности говорит то, что они немедленно изобрели предельно простой и эффективный метод вынудить французское правительство консультироваться не только с членами Территориальной ассамблеи, но и со всем полинезийским народом. Для этого, объявил Сэнфорд на многолюдном митинге, ему достаточно отказаться от звания депутата французской Национальной ассамблеи и заново выдвинуть свою кандидатуру на последующих дополнительных выборах. В основу своей предвыборной программы он положит вопрос об автономии, и тогда выборы автоматически превратятся в референдум.
Выполняя намеченный план, Сэнфорд задолго до дня выборов 12 сентября развернул энергичную предвыборную кампанию. Его главным соперником был лидер местной голлистской партии Флосс. Это облегчало выбор избирателям, поскольку Флосс последовательно поддерживал все планы и маневры Стирна. Вплоть до того что убедил своих сторонников одобрить реакционный законопроект Стирна. Молодой профсоюзный лидер Шарль Тауфа тоже решил баллотироваться. Он выступал за подлинное самоуправление не менее энергично, чем автономисты. Несколько более неожиданным было участие в выборах молодого родственника Пуванаа, Чарли Чина, в жилах которого была примесь китайской крови. Чарли только вернулся из французской тюрьмы, где отбывал двухлетний срок за кражу боеприпасов из военного лагеря на Таити в знак протеста против атомных испытаний. Суть его избирательной платформы сводилась к требованию немедленной независимости. Порядка ради назовем пятого, беспартийного кандидата Элисаиа, который хотел, чтобы Полинезией управлял бог. Разумеется, с его, Элисаиа, бескорыстной помощью.
Хотя Сэнфорд натолкнулся на все обычные препятствия: закрытые двери радио- и телестудии, нехватку денежных средств, мощную правительственную поддержку голлистского кандидата, он победил, собрав больше голосов, чем когда-либо — 22 484 (55,37 процента). Флосс был вторым — 13 884 голоса (34,19 процента), Тауфа третьим — 2933 голоса (7,22 процента). Чарли Чин, которого не признал ни один из лидеров автономистов, включая Пуванаа, получил 676 голосов (1,66 процента), а «пророк» Элисаиа — всего 340 (0,8 процента). Если бы от местных выборов были отстранены (как того постоянно требовали автономисты) временно размещенные в Полинезии 6–7 тысяч гражданских служащих, техников, солдат и офицеров из метрополии, результат голлистского кандидата, естественно, был бы гораздо скромнее.
Для всех жителей Французской Полинезии, за исключением одного-единственного человека, главным итогом выборов было то, что две трети избирателей, а если брать только полинезийцев — четыре пятых голосовали за автономию. Исключение составил губернатор. Выступив по телевидению поздно вечером 12 сентября, он выразил свое удовлетворение результатами голосования, которые, по его личному мнению, свидетельствовали, что 98,34 процента избирателей (все те, кто не поддержал Чарли Чина) не хотят независимости! И с радостной улыбкой губернатор пожелал зрителям спокойной ночи.
К тому времени Жискар д’Эстен освободил от должности премьер-министра Жака Ширака, преобразовал кабинет и подчинил министра по делам заморских территорий своему ближайшему сподвижнику Мишелю Понятовскому. Этот странный ход можно истолковать как выражение недовольства Стирном, но главный смысл его в том, что он подтверждает неуклонное стремление Жискар д’Эстена преобразовать остающиеся французские владения в Тихом океане в департаменты. (В качестве министра внутренних дел Понятовский заведовал департаментами метрополии.)
ПОСТСКРИПТУМ
Недавние события во Французской Полинезии свидетельствуют о наличии серьезных утечек информации на двух уровнях. Как ни стараются руководящие инстанции ЦТИ и КАЭ следить за соблюдением секретности, невозможно помешать французским и полинезийским рабочим, приезжающим с Моруроа в отпуск на Таити, рассказывать своим друзьям и родственникам о виденном и слышанном. Начиная с 1966 года информация, поступающая из этого важного источника, регулярно публикуется в таитянских газетах, и всякий раз она оказывается поразительно точной, хотя подчас нам приходилось месяцы и даже годы ждать официального подтверждения. Так что у нас есть полные основания доверять и следующему сообщению, напечатанному в «Журналь де Таити» 27 декабря 1976 года: «Ходят упорные слухи, что последние подземные испытания на Моруроа, предпринятые около месяца назад, отнюдь не увенчались успехом. Образовавшийся при взрыве радиоактивный газ не пошел по намеченному каналу, и специалисты все еще выясняют, куда он делся. Представители ЦТИ, как обычно, отказываются дать какую-либо информацию или комментировать происшедшее».
Через полтора месяца депутат Национального собрания Фрэнсис Сэнфорд обратился к губернатору с таким письмом: «В вашем письме от 7 февраля 1977 года вы доводите до моего сведения, что для прогресса в нынешних переговорах о статусе территории вы полагаете для меня необходимым вновь отправиться в Париж и встретиться с министром внутренних дел.
С огорчением прочитав последний законопроект, подготовленный французским правительством, я вынужден заявить, что совершенно утратил доверие ко всем высокопоставленным представителям французского правительства и к их многочисленным обещаниям.
Мне довелось лично убедиться, что политика сменявших друг друга президентов де Голля, Помпиду и Жискар д’Эстена в отношении заморских территорий преследует одну цель, а именно сохранить их зависимое положение.
Вот почему, на мой взгляд, остается лишь один путь, чтобы порвать связывающие нас административные, экономические, социальные и культурные путы, а именно добиться независимости.
Соответственно во Французской Полинезии следует провести референдум, чтобы убедиться, хотят ли ее жители независимости или не хотят. Разумеется, к голосованию должны быть допущены только уроженцы островов, которые автоматически стали бы гражданами свободной Полинезии.
Теперь, когда я совершенно ясно изложил свое мнение, думаю, вам понятно, что мне нет никакого смысла совершать предложенную вами поездку в Париж».
О БЕНГТЕ И МАРИ-ТЕРЕЗЕ ДАНИЕЛЬССОН
И ИХ КНИГЕ
1947 год. Перуанская осень в полном разгаре. Безвестный еще в ту пору норвежец Тур Хейердал в последний раз прикидывал, что не сделано и чего недостает к предстоящему дрейфу на бальсовом плоту через Тихий океан. Финансовые трудности, впрочем как и технические, по постройке плота, были преодолены. Неприятнее выдерживать уговоры и насмешки скептиков, окрестивших самоубийцами готовящихся к выходу в открытый океан пятерых норвежцев. Среди скептиков — военно-морской министр Перу, от которого зависело благополучное завершение строительства самого плота в военном порту Кальяо.