Книга представляет значительный интерес для советского читателя, мало осведомленного о нынешней гражданской и политической жизни Французской Полинезии, ибо книга — это не только узкополитический протест против испытаний ядерного оружия, но и широкое историко-этнографическое социологическое и публицистическое произведение, написанное со знанием дела и с широким использованием документальных источников.
В 1978 г. супруги Даниельссон написали президенту Франции Жискар д’Эстену письмо, в котором выразили свое критическое отношение к продолжению Францией ядерных испытаний в Полинезии. Реакция последовала незамедлительно. 8 ноября 1978 г. шведский посол в Париже был приглашен в МИД Франции, и ему заявили, что Бенгт Даниельссон, консул Швеции во Французской Полинезии, нарушил статью Венской конвенции (которая говорит, что консулы обязаны не вмешиваться во внутренние дела страны-хозяйки), поэтому он объявлен «persona non grata» как дипломат, ибо он «продолжал и усиливал свою личную кампанию против политики и присутствия Франции в Океании». Мид Швеции принял к сведению это заявление, выразил сожаление по поводу того, что французское правительство вынуждено отстранить Даниельссона от занимаемого поста консула Швеции, но подтвердил, что его точка зрения на испытания ядерного оружия Францией в Тихом океане совпадает с точкой зрения Даниельссона, и… закрыл консульство Швеции на Таити.
Таким образом, Бенгт Даниельссон остался лишь частным лицом и на какое-то время находился под угрозой выселения из Французской Полинезии. Его спасло только то, что он — муж французской подданной, живущей там же.
К тому же он с Мари-Терезой после смерти Маруиа усыновил полинезийского мальчика и тем самым стал отцом французского подданного и родственником полинезийской семьи.
Произошло это так. У Даниельссона нередко гостят полинезийцы, особенно с Рароиа. Именно оттуда сначала со своими родителями, а шесть лет спустя, после возвращения Даниельссонов из Швеции, самостоятельно их посещал двенадцатилетний школьник Роберт. Мальчик жил в семье Даниельссонов во время долгих каникул. Они привыкли друг к другу, и Роберт с согласия, по совету своих биологических родителей сказал:
— Я останусь у вас, вы будете моими папой и мамой!
Этот обычай передачи ребенка в дружескую, но не обязательно биологически родственную семью и усыновления его ею широко известен у многих народов и описан этнографической наукой под названием «аталычество» (от «аталык», тюрк. — воспитатель), подробнее всего для кавказских и скандинавских народов и как раз полинезийцев.
Даниельссоны обеспечили Роберту хорошее образование: он окончил школу в Новой Зеландии, курс социологии при Кентерберийском университете. Юноша вернулся к приемным родителям. Его совершенное знание языков — французского и английского, помимо полинезийского, — дали ему хорошо оплачиваемую и интересную, по меркам Французской Полинезии, работу — в центральном отеле Папеэте. В 1983- году ему исполнилось 23 года.
Роберт не единственное, но самое убедительное для полинезийцев свидетельство родства Даниельссонов с аборигенами — кровного и духовного. Даниельссоны искренне считают себя таитянами, живут у моря, одеваются и питаются как таитяне. Во время частых ливней и штормов они углубляются в изучение письменных источников, которые межбиблиотечный абонемент обеспечивает их с помощью рейсового самолета.
Даниельссоны уже с 1948 г. собирали для своих научных изысканий полевой, источниковедческий и историографический материал и к моменту издания книги протеста «Моруроа, любовь моя» оказались обладателями такого количества сведений о Полинезии, что создание многотомной хроники Полинезии стало неизбежным делом.
Именно так и произошло.
— Тридцать лет я мечтал о том, чтобы написать историю Таити, — сказал Бенгт в интервью корреспонденту шведской газеты «Skanska dagbladet» в июле 1980 г., когда вместе с супругой приехал на родину, чтобы отметить девяностолетний юбилей своей матери. — Теперь верю, что я выполнил это. Мы оба, Мари-Тереза и я, с семьдесят шестого года были заняты написанием большого труда в шести томах, по пятьсот страниц, который называется «Mémorial Polynésien». Это история аборигенов островов начиная с открытия европейцами этих земель, сделанного Магелланом в 1521 году, и вплоть до нашего времени. Полинезийский народ должен получить представление о том, как много он потерял от контактов с европейцами в течение кто двух, а кто и трех или четырех столетий. Отрадно, что это произведение очень ценится именно полинезийцами.
Весь тираж шеститомника — 4 тысячи экземпляров — самый большой в полиграфической истории этого региона — к 1981 г. был полностью распродан — прежде всего среди 150 тысяч аборигенов и отчасти среди туристов, число которых в последние пять лет держалось во Французской Полинезии на уровне 100 тысяч человек ежегодно. Шведское издательство Бра Бёкера подготовило сокращенный перевод шеститомника с французского на шведский и намерено издать его в 1984 г.
В процессе работы над историей Полинезии супруги Даниельссон коснулись политической символики полинезийцев — красно-бело-красного флага таитян, который был еще во времена королевы Помарэ. Обнаружив, что равноширокие цветные полосы флага случайно совпадали как по ширине, так и по цвету с австрийским государственным флагом, Даниельссоны предложили Территориальной ассамблее в Папеэте официально учредить собственный флаг, где белая полоса имела бы ширину, равную обеим красным. Проект утвердили, а сам Бенгт в числе политически активных полинезийцев носит на пиджаке эмблему этого флага с надписью по его белому полю «Хаере и муа», что означает «Вперед!», как пароль, подразумевающий отклик единомышленников — «К самостоятельности!». В числе этих единомышленников — его супруга, она — депутат Территориальной ассамблеи Французской Полинезии — борется за суверенитет этих островов.
— Они пытаются запугать меня, чтобы я молчал! — говорил Бенгт в 1978 г., когда был отстранен от поста почетного консула.
Несгибаемый Бенгт остался верен своим позициям. Например, когда летом 1981 г. полуфранцуженка-полудатчанка Мартин Петро начала систематический сбор материалов о последствиях французских испытаний в Тихом океане, одним из ее добровольных интервьюеров стал Бенгт Даниельссон. Отец Мартин Петро участвовал в работе французских атомщиков и умер от рака.
— Мы все облучены, — сказал Бенгт Мартин Петро. — Люди же, которые работают на Моруроа, заболевают раком, а те, кто хотя бы случайно имел контакт с радиоактивным материалом, страдают от язв на руках, ногах, на теле…
— Рак крови и щитовидной железы обычны во Французской Полинезии, — обобщила информацию, полученную из Французской Полинезии Мартин Петро в интервью шведской газете «Arbeiderbladed» в октябре 1981 г. Власти молчат об этом. Они засекретили вообще все сведения о состоянии здоровья населения сразу же после первого испытания атомной бомбы в июле 1966 г. Но население свидетельствует, что рыба вокруг Моруроа мертва, а кораллы почернели.
Стараниями таких борцов против ядерных испытаний, как супруги Даниельссон, юная Мартин Петро, француз Брис Лалонд (один из руководителей «Green Peace» — движения за охрану окружающей среды), который пытался на одноименном корабле достигнуть Моруроа, чтобы помешать новым испытаниям, и который после неудачи передавал по своей радиостанции в эфир изобличающие сведения, стал достоянием общественности тот факт, что атолл Фангатауфа почти разорван изнутри взрывами, а на атолле Моруроа взрывы образовали подводную вертикальную трещину «шириной от 15 до 19 дюймов и почти с километр длиной». В любую погоду, а особенно в штормовую, радиоактивный плутоний вытекает из этой гигантской раны атолла и заражает все большие просторы крупнейшего в мире океана. В предвидении предстоящих испытаний в цоколе атолла Моруроа нейтронной бомбы в борьбу против них включились инженеры из французского комиссариата по атомной энергии. Они подготовили секретный доклад, часть информации из которого стала известной по радиостанции Бриса Лалонда: о гибели или облучениях среди персонала при испытаниях, об опускании атолла Моруроа после каждого взрыва на 2 см, а за все время испытаний (с 1966 г.) — на 1,5 м. Авторы доклада положили его на сохранение в сейф швейцарского банка и грозят опубликовать, если их подвергнут аресту.