Ланна открыла пачку «Регала». Внутри болталось пять сигарет и два готовых косяка.
– Где взяла? – спросила я.
– А туточки. Хочешь?
– Не, еще сяду на измену.
– Чё? Глянь-ка, – проговорила Ланна, открывая кошелек. Там у нее лежало два колеса.
– Не, не хочу.
– Да что с тобой? Это от фильмов, которые ты смотришь на видео, у тебя измены. Ну ладно, погоди! – Ланна заглотила одно из колес и взобралась на унитаз в кабинке. Я последовала за ней, уселась на край толчка и смотрела, как она курит косяк, выпуская дым в окошко.
– Ну что, не передумала видео смотреть? – спросила я.
– Я ж тебе говорила, разве нет?
– Ну, я подумала, может, ты захочешь в первые гости[9] податься.
– Ненормальная. С кем же будешь сосаться, когда пробьют колокола? – пристала Ланна.
– Как-то не думала об этом.
Ланна слезла с толчка, достала из сумочки конверт с открыткой. На нем были написаны фамилии Пола и Джона и адрес где-то в Центральном поясе.
– Откуда у тебя их адреса? – удивилась я.
– Сами дали. Я подумала, надо черкнуть им пару строчек. Вот, пиши! – Ланна протянула мне черный фломастер.
Я ненадолго задумалась и написала: «Спасибо, что трахнули нас. Морей и Ланна».
Ланна прыснула и запечатала конверт. Я отдала ей фломастер, и она начала выводить граффити на запертой двери туалета: «Морверн Каллар любит грубый секс».
– Да иди ты! – буркнула я, выхватила у нее фломастер, немного послюнявила конец и написала: «Ланна Фимистер говорит, что одиноким оторвам из кондитерской больше нравится в зад».
Мы рассмеялись. И вдруг услышали звон колоколов и гудки рыбацких посудин у пирса. Ланна вскрикнула, бросила в унитаз окурок и завопила:
– Дорогу!
Мы вломились в толпу, меня тут же расцеловало несколько старичков. Ланна принялась чмокать всех подряд: Командира, Хиферена, СО, девчонок из кондитерского, Колла, Панатайна, одноногого Пуфика. И до Рыжего Ханны добралась.
– С Новым годом, Морверн! – сказал Рыжий Ханна и поцеловал меня в щеку. – Надеюсь, это будет счастливый год для тебя, красавица.
Я кивнула и села. Все уже упились в мясо, пожимали руки, обнимались, чокались наотмашь. Кто-то собрался на выход, чтоб стать первым гостем, а у нас на столе выпивки все прибывало, ну я и пошла пить да прикуривать от золоченой зажигалки «Силк кат».
Ланна уселась возле Панатайна, который втолковывал одноногому Пуфику:
– Помнишь ту ночь, когда я тебе колесо выкатил, перед тем как ты в «Маяк» пошел?
Оба рассмеялись. Тогда Панатайн говорит:
– Бедный старый Пуфик.
– Никогда так хреново не было, выжег я себе мозги этой наркотой, – пожаловался старик.
– Так ты же сам спросил, какие лекарства я принимаю, – оправдывался Панатайн.
– Ага, у меня была просто легкая простуда!
Панатайн заухал, как филин, хлебнул пива и ударился в воспоминания:
– А мне чего-то дома не сиделось, когда ты ушел. Вот я и подумал: не пропустить ли рюмку в «Маяке»? Спускаюсь по склону, танцуя с атомами, и вижу на мостовой грязное пятно, прямо на меня из темноты прет. Подхожу ближе, а это человек без ноги. Растянулся на тротуаре, пальцы врозь. Тут я и смекнул: да это старина Пуфик домой поспешает.
– Да-а, мне от этой твоей штуки не по себе стало. Вышел я из паба проветриться на эспланаде. И понимаешь, поверил, что нога снова при мне, что я могу ходить. Ну я отстегнул свой протез и швырнул в воду. Как сейчас вижу: он все кружится и кружится на волнах, в ботинок обут. Это была моя выходная пара, между прочим.
Все загоготали.
– Расскажи молодым, как ты жену убил, – пристал Панатайн.
Пуфик начал:
– Смеется Как Вода ее звали, девочки. Я был охотником, ставил капканы в Территориях.[10] Смеется Как Вода. Прекраснейшая из скво, что я знал. Мы разбивали лагерь, когда на просеке появился этот здоровенный медведь. Я схватил ружье и бегом за медведем. Держу его на мушке – вот так, – медленно спускаю курок, повернулся и – бац! – снес Смеется Как Вода голову напрочь. Вся голова ее превратилась в красную пыль, и вижу я, как это ржавое облачко относит ветром по просеке, как оседает оно на снегу. Два дня пришлось долбить мерзлоту, чтоб схоронить бедняжку, а на третью ночь до нее волки добрались.
Ланна жутко побледнела. К нашему столу подошел Командир.
– Как там приливы и отливы? – проорал Рыжий Ханна, вставая, чтобы пожать ему руку.
– Неплохо, совсем неплохо, господин Каллар. Спасибо! Вот зашел пожелать всем вам счастливого Нового года. Выпить не останусь, ожидаю две посудины с острова, в каждой по сотне голов северного оленя, так что надо причал расчищать.
9