– Нет-нет, Ланна, гляди!
Из ящика Его стола я достала фирменную папку турагентства.
– Что это? – спросила Ланна.
– Это тебе и мне.
– Так что же это?
– Я потому кассету и поставила. Надо поговорить с Прихвостнем о переносе твоего отпуска. Я зарезервировала для нас через «Юс Мед»[11]две недели в июле на Средиземном море. Насчет денег не беспокойся: Он оставил мне немного, когда уходил. Вот что я хотела тебе сказать. Вот зачем сюда затащила. И есть кое-что еще, о чем мне нужно с тобой поговорить, Ланна.
– Что? – прошептала она.
– Ты можешь перебраться ко мне. Не прямо сейчас, конечно, – мне нужно тут кой-какой старый хлам разобрать да выбросить, – но, скажем, после возвращения с курорта.
– Морверн…
– Что? – Я положила руку ей на плечо.
– Ты так чертовски добра ко мне. То есть без всякой причины. Ты такая хорошая.
– Тише, глупышка!
– Он оставил тебе деньги?
– Ага, немного. Ну же! Бегом в ванну.
Мы живо скинула всю одежду. Ланна залезла первой.
– Ой, а пена-то. С ума сойти!
– Все еще распирает? – спросила я.
– Ага. Прет вовсю. Грузить начинает.
– Здесь тебе будет хорошо.
– А ты съешь ту, вторую. Нам будет классно. Пересмотрели бы все твои чудные фильмы ужасов.
– Вода не слишком горячая?
– Черт ее знает.
Я опустила в воду голую ногу:
– Ланна, да она совсем холодная. Ты пальцами-то пошевели.
Я напустила горячей воды:
– Так лучше?
– Гораздо, то есть вполне хорошо, – отозвалась Ланна.
Я залезла внутрь, но прежде спустила немного воды, чтобы не залить пол.
Когда мы сидели, обсыхая, в комнате, Ланна взяла мою ногу, согнула в колене и принялась поворачивать так и сяк, любуясь игрой света на блестках. Затем я положила к себе на колени ступни Ланны и применила по назначению подаренный ею педикюрный набор. Когда я вставляла между пальцами специальные разделители, она все хихикала. Я покрыла каждый ноготь «Изумрудным небом», а поверх нанесла волнистую линию «Серебряного света звезд».
Тут Ланна и выдала:
– А давай поднимемся на чердак и поиграем с макетом.
Я посмотрела вверх:
– Не-а, это плохая идея.
– Ну чего ты! Отлично бы позабавились.
Я улыбнулась:
– Ты что, реально не в себе?
– Ага. Уржаться можно, глядя, как эти поезда гоняют.
– Не выйдет. Я разобрала макет для продажи.
– Ну, тогда давай что-нибудь испечем, – предложила Ланна.
– Испечем? – рассмеялась я.
– Айда – раз-два! – выпалила Ланна, подпрыгивая и раскрывая все шкафчики в кухне.
– Ты бы лучше надела что-нибудь. Я-то думала, что тебе на работе хватает выпечки.
– Где мука? Масло есть? – Ланна встала на колени, раздвинув стройные бедра, и зажгла духовку.
– Мука есть, а в холодильнике целая пачка масла.
Ланна свела брови:
– Это обычная мука? Хорошая вещь. Та, что с дрожжами, сильно поднимается, зато выпечка быстро черствеет. Есть у тебя сахарная пудра?
Она отмерила на старых весах, заставив меня проверить, примерно кило муки, высыпала ее в большую посудину из жаропрочного стекла. Добавила туда двести пятьдесят граммов масла, столовую ложку сахарной пудры и принялась месить. Мука оседала у нее на руках, на волосках, опушавших кожу, и каждый раз, когда она поднимала руку, чтоб отвести прядь со лба, мука оставалась на носу и щеках. Посмотрели бы вы на нее. Загнуться со смеху можно.
– Вот как это делается! Главное – масла не жалеть, тогда вкус будет сливочный как не знаю что, – приговаривала Ланна.
Я стала подливать воду в тесто, покуда Ланна не скомандовала:
– Достаточно!
Она присыпала форму мукой и уложила в нее большой комок теста. Присыпая мукой скалку, Ланна быстро швырнула в меня ошметки теста. Я завизжала и, набрав полную пригоршню муки, осыпала ее всю. Завязалась великая мучная битва. Мы корчились от смеха, пока не побелели от муки, которая рассеивалась облаками и оседала вниз.
Мы побелели – совсем как Он, лежащий наверху в темноте, побелел под снегом.
Ланна стала раскатывать тесто.
– Есть противень для пирожков, нож для теста?
– Не-а. Что будем делать?
– Ничего особенного. Похлопаем, потычем и в духовку сунем для Морверн Каллар и меня, – схохмила Ланна.
Мы рассмеялись. Ее рот казался глубже и темнее на белом лице.
– Я вовсе и не собираюсь ничего этого есть.
11