— Когда отправляемся?
— Не знаю, ещё три-четыре дня?
Тем временем заправляем полные баки воды и стараемся наловить рыбы, чтобы насушить на предстоящий переход. Но именно сейчас вся рыба вдруг исчезла. На тендере я ухожу всё дальше и дальше, в надежде найти лучшее место, но везде попадаются лишь черепахи и рыбы попугаи, которых я никогда не стреляю, потому что мясо у них волокнистое и безвкусное. Правда Мишель их гарпунил.
— Michel, ne sont pas bons… кричал я, видя как он выходит из воды с рыбой попугаем на плече, размером больше чем его младший сын.
— S’est toujours bon, si tu as faim! — отвечал он, и попугай, с рисом и кокосовым молоком составлял вечернее меню всего семейства. Но Мишель, это отдельный случай. Он гарпунил и черепах. «Только раз в неделю.» — говорил он — «Чтобы дать детям мяса». И запах, доносившийся с его лодки по воскресеньям, был испытанием даже для наших экологических носов.
Тогда мы пробуем выйти из лагуны, пройдя на тендере нам провалившимся кораллом в одном из многочисленных проходов.
— Вот они где все собрались. — сразу за рифом мы погружаемся в фантасмагорический мир, в котором плотность рыбы такая, что не видно ничего другого, кроме карусели голов и хвостов. По какой-то, известной только им причине, они все собрались снаружи атолла.
Но здесь ещё и много акул.
Слишком много.
Не решаемся стрелять рыбу и просто снимаем на видео невероятные кадры. Таким прекрасным должно быть было море, пока человек не занялся его истреблением.
И вот я снова в воде, опять в лагуне, в маске и с подводным ружьём, в поисках рыбы для нашего последнего ужина здесь на Чагос.
Черепаха!
Неожиданно замечаю её, замаскированную под кораллы. Приближаюсь и дотрагиваюсь до неё, прежде чем она бросается прочь, беспорядочно загребая передними ластами. Она убегает и я навожу ружьё ей в голову. Можно стрелять, она в нескольких сантиметрах от гарпуна. Достаточно нажать на курок и у нас будет вкусный мясной ужин…
Но я не стреляю, и снова принимаюсь искать рыбу. Но почему рыба вызывает меньше жалости чем черепаха? Может быть потому, что у черепахи глаза находятся на одной линии и она смотрит вперёд, как человеческое существо, а у несчастных рыб глаза — один там, другой здесь?
Нет, шутка!
Дело в том, что черепахи находятся под защитой, и то, что здесь, на Чагос, их больше чем рыбы, ещё не повод…
Вижу ещё одну черепаху поменьше на дне.
Медленно опускаюсь.
Не убегает.
Приближаюсь на два метра, один…и хватаю её за края панциря.
Она маленькая, но двумя мощными взмахами передних ласт высвобождается. Хватаю её снова, но мне мешает ружьё. Снова вырывается. Выпускаю ружьё, бросаюсь вдогонку, хватаю её в третий раз и уже не выпускаю. Черепаха гребёт как безумная и тянет вниз, я же изо всех сил работаю ластами наверх. Борьба почти на равных, потому что она хоть и маленькая, но очень хорошо плавает, а я хоть и больше, но у меня кончается кислород. Тут я вспоминаю, как кто-то, не помню точно кто, говорил мне: «Когда ухватишь черепаху, переверни её, и она поплывёт вверх, думая, что погружается».
Переворачиваю. Работает! Черепаха практически перестаёт грести и через несколько секунд я выныриваю, чуть не задохнувшись, сердце колотится, но с добычей в руках.
На мои крики подплывает Лиззи на тендере.
— Какая красивая…заснимем её?
Снимем на телекамеру, но как-то неубедительно. Черепаха в лодке…представляю уже комментарии: бедное животное, какая жестокость и т. д.
— Сфотографируем её?
— Ну да, наверное..
— Съедим её?
Лиззи осмеливается озвучить мысль, которая в глубине сознания преследует нас с тех дней, когда мы в бессилии вдыхали запах с камбуза Мишеля. Но когда я боролся с черепахой под водой, это был охотничий инстинкт, теперь же, здесь, чтобы убить её, наверное нужно быть очень голодным. Голодным по-настоящему, когда нечего есть и приходится выживать. Мы же ещё не дошли до этого.
Ещё несколько кадров, всё так же без убеждения и мы отпускаем её, провожая взглядом, пока она медленно спускается ко дну, словно ничего и не произошло.
— Остались у нас ещё консервы из тунца?
— Думаю да.
— Тогда рис с тунцом сегодня. Согласна?
В конце концов не так уж важно что ешь. Но сперва принимаем аперитив: сок молодого кокосового ореха смешивается с дозой рома, пьём и закусываем нежной сердцевиной пальмы, добытой в лесу.
А вокруг нас закат.
16. Мост через залив
Вот он, наконец, вход во фиорд. Пройдя последнюю коралловую банку, можно брать курс на вход, в середину этого залива, который врезается в берег на пару миль. С обоих сторон возвышаются два зелёных бастиона, поросших плюмерией и казаурином. Зелень постепенно редеет и далее обнажённые розовые скалы отвесно обрываются в море.
Ещё несколько лет назад этот залив прерывал длинную дорогу вдоль побережья, которая с юга, от Танзании пролегала вдоль берега Кении на север, дальше границы с Сомали. Здесь, в Kilifi приходилось останавливаться и ждать парома.
Всю мою последнюю ночную вахту я рассказывала о нём Карло. Конечно, он предпочёл бы остаться в постели спать, но случилось нечто, что заставило нас бодрствовать.
Я в кокпите контролировала курс, как неожиданно, прямо впереди, вдруг вспыхнуло небо.
Оранжевые огни горели в воздухе. Я не могла определить, на каком расстоянии и казалось, что мы идём прямо на огонь.
Может это метеориты проходящие через атмосферу? Опустившись до горизонта, огни потухли. Но не успела я сама себе ответить, как вспыхнула ещё одна цепочка огней, потом ещё. Красные линии прочерчивали небо до самой поверхности моря.
После третьей я начала паниковать.
— Карлоооо….!
Потом я вспомнила, когда последний раз я разбудила его криком, из за того, что птица залетела в каюту, Карло подскочил, сильно стукнувшись головой, будучи уверенным, что мы идём ко дну, и пока он оклемался и проснулся, чтобы спасти меня от вторжения, прошла целая вечность. Поэтому я спустилась в каюту и мягко, но настойчиво стала будит его.
— Моя вахта?
— Ещё нет, но происходит что-то странное…
— Что?
— Не знаю, иди посмотри. Давай скорее.
Спотыкаясь, я от страха, он, потому что не проснулся, мы выбрались на палубу как раз, когда очередной каскад огней падал в море.
— Что за чертовщина…?
Оранжевые цепочки из светящихся точек, следующих с равными интервалами, опускались вниз. Ночью, без ориентиров, невозможно оценить расстояние. За несколько минут огни достигали горизонта и один за одним гасли, оставляя в воздухе ощущение дымки.
— Это ракеты. Идут военные учения.
— Откуда ты знаешь?
— Я видел их раз у Шетландских островов. Но тогда я слышал предупреждение по УКВ, подошёл поближе, чтобы посмотреть, но сохраняя безопасную дистанцию.
— Я не слышала ничего по УКВ.
— Может они и не предупреждали. Это не судоходная зона.
— Мы могли бы сами вызвать их.
— Ммм…попробуй ты. Возможно услышав женский голос…
Я села за рацию.
— Здесь итальянская яхта «Barca Pulita», следующая курсом на запад, предполагаемая скорость пять узлов, координаты 3° 56'50S, 40°21'47E. Проводятся военные стрельбы?
И так довольно долго, но никто не отвечал. И только минут через двадцать, на пределе слышимости я услышала кенийский флот, требующий от судна выйти на связь. Но на мои вызовы никто так и не ответил.
Когда я снова поднялась наверх, вспышки всё ещё появлялись в небе, но с более длительными интервалами.
— Возможно заканчивают. — зевал Карло.
— Да, но не оставляй меня здесь одну.
— Тогда постарайся, чтобы я не заснул. Давай поговорим.
— Идём в Mutuapa или в Kilifi? — я начала разговор с вопроса, который мы обсуждали уже не один день. И тот и другой — фиорды на побережье Кении. Mutuapa дальше на юг, недалеко от Момбаса. Якорная стоянка парусных яхт рядом с главной дорогой. По нашей информации там есть рудиментарная верфь, маленький ресторанчик, пара деревень и несколько магазинов.