Пока мы тщательно изучили метеорологические карты, ветра и течения в этой части океана и уверены, что спланировали всё хорошо и будем идти с попутным ветром на протяжении всего перехода. Через три месяца плавания, включая остановки, мы доберёмся до Азии к концу сезона дождей и впереди нас будут ожидать ещё шесть месяцев хорошей погоды, голубое небо и свежий сухой ветер.
Лиззи сейчас в Италии, улаживает проблемы, семейные и по работе, я же здесь, в Танзании, занимаюсь лодкой: покраска, ремонт, контроль такелажа, рулевого устройства и всех конструкций.
Очень жарко и работать очень трудно. Но каждое утро я встаю очень рано со списком того что нужно сделать и принимаюсь за работу с мыслью о том, что через несколько дней всё это закончится и снова будет океан, открытое море, острова и дыхание пассата.
Адам высовывается из центрального люка лодки с ладонями полными ржавчины и испуганным лицом — Danger, Carlo, danger, water!
Я бросаюсь вниз. Спускаюсь в каюту, перепрыгиваю через хаос поднятых пайолов и валяющихся вещей и пробираюсь в нос, к отсеку где Адам, паренёк, который уже несколько дней помогает мне, отскребает ржавчину на дне якорного ящика. Падаю на четвереньки, чтобы заглянуть в люк: ужас!
В трюме слышно журчание. Через отверстие в днище морская вода поступает веселым фонтанчиком. Уже затоплена часть отсека и уровень воды повышается на глазах.
— Проклятье. — весь мир обрушивается на меня — Моя лодка. Моя свобода. Всё кончено!
Какой же я был кретин!
В действительности я знал, что рано или поздно это должно случиться. Каждый раз, открывая люк я обнаруживал всё больше и больше ржавчины. И каждый раз, когда отскребал её, меня смущало, что ржавчина отваливается крупными, как ломтики сыра, пластами. И каждый раз, хорошо зачистив наждачкой я покрывал всё четырьмя слоями краски и забывал.
— Это моя вина, только моя вина. — Терзался я. — Но чёрт возьми, нужно что-то делать, чтобы лодка не утонула!
Бегу на корму, спотыкаясь в бардаке каюты, к рундуку с красками и шпаклёвками. Адам возможно подумывал, что я рехнулся и возможно пора бежать с лодки когда я доставал из рундука гору банок с краской, кисти, герметики, смолы и тому подобное. Наконец нахожу то, что искал: Шпаклёвка эпоксидная двухкомпонентная, и чуть ниже мелкими буквами, полимеризуется также в воде. Одно из тех современных чудес технологии, доступных современным мореплавателям, которые словно по волшебству могут изменить состояние лодки и её участь. И подумать только, ведь в своё время я не хотел брать её! Шпаклёвка была на дне, среди груды эмалей, грунтовок и необрастающих красок предоставленных нам спонсором. Обьем этих банок, сложенных на причале верфи, где мы готовили лодку к плаванию, был так велик, что я начал делить их на необходимые — взять с собой и менее важные — оставить. Две банки шпаклёвки оказались среди оставленных и только в последний момент я передумал и забрал на борт.
Я набираю пригоршню голубого компонента правой рукой, зелёного левой, начинаю смешивать их словно тесто и бегом возвращаюсь в зону катастрофы. Смесь в руках становится голубой, нагревается от химической реакции и жжёт ладони. Нужно было одеть перчатки, это написано красным в инструкции, но нет времени. Снова заглядываю в люк, погружаю руки в воду, которая уже заполнила якорный ящик и ищу щель на ощупь. Нахожу почти сразу и усилием вдавливаю в неё смесь. Течь прекращается. Разравниваю шпаклёвку по окружающей обшивке приминая её кончиками пальцев, как разравнивают тесто в уголках сковороды когда готовят пиццу. Ну вот. Дыра заделана. Шпаклёвка полимеризуется в воде и затвердеет за несколько минут. У меня же пока есть время откачать воду и осмотреть повреждения.
Но у меня наворачиваются слезы на глаза, когда я думаю о нашей больной лодке, о её истончившейся обшивке. Я представляю волны, которые будут бить по ней, о сотнях тонн воды, которые будут давить на её ослабшее днище. Если бы я был не так ленив, если бы вовремя принял меры и не удовольствовался бы халтурным ремонтом.
Я оглушён, не знаю что делать, о чём думать. Конечно, теперь мы не сможем идти через океан. Никаких больше Сейшел, Альдабры и Мальдив. Не будет больше бесконечного пространства и безграничных горизонтов…
Я советуюсь с Лиззи в Италии благодаря радио мосту который радиолюбитель Пьерлуиджи организовал для нас.
— Да ладно тебе. Попробуем отремонтировать её. — Голос Лиззи далёк, но он даёт мне тепло и успокоение.
— Отремонтировать? Здесь? В Африке? Невозможно!
Проходят дни. Лиззи возвращается. Заплатка из эпоксидной шпаклёвки держит. Мы усилили её залив смолой, которую Лиззи привезла из Италии.
«Barca Pulita» на плаву, такелаж и рангоут исправны, паруса готовы и внутри всё в порядке.
Внешне она кажется крепкой как и раньше, но мы знаем, что она больна.
— Мы можем завести её на мелководье, посадить на грунт и найти кого-нибудь, чтобы приварил снаружи лист металла для усиления. — Предлагает Лиззи.
— Здесь? В Танзании? Нет, я не рискну. Если сварщик не квалифицированный, мы рискуем оказаться с двумя дырами вместо одной.
— Тогда можем попробовать дойти до Южной Африки. — Предложение номер два.
— Но это очень далеко. — Возражаю я.
— Да, но это единственное место, где мы можем отремонтироваться и быть уверенными в качестве работы.
Южная Африка в 1800 милях на юг, на пол пути к полюсу, а мы находимся на экваторе. По пути будут встречные ветры в Мозамбикском канале, встречные течения и к тому же плавание придётся на разгар сезона циклонов.
— Нет, это невозможно.
Однако идея потихоньку пробивает себе дорогу. Мы снова достаём морские и метео карты и начинаем изучать ветра и течения.
Мыс Дельгадо это огромный выступ, отделяющий залив Танзании от Мозамбика. Он находится в центре турбулентной зоны с таким сильным течением, что даже крупные суда стараются избегать её.
Течение зарождается далеко в открытом океане под действием пассатов. Эти ветра дуют постоянно в одном направлении и поверхностный слой воды постепенно начинает двигаться в направлении с востока на запад, в направлении ветра и волн. И эта океанская река без берегов и границ, пройдя южную оконечность Мадагаскара, налетает на африканский континент как раз на высоте мыса Дельгада. Здесь течение раздваивается. Одна ветвь спускается на юг вдоль мозамбикского побережья, другая же поднимается в направлении Танзании, то есть нам навстречу, и уже под именем «Сомалийское течение» идёт дальше экватора и достигает острова Сокотра. Чтобы добраться до мыса Дельгада нам придётся идти по этой реке со встречным течением и при встречном ветре. Катастрофа! Века назад в подобной ситуации суда предпочитали месяцами отстаиваться в портах, ожидая пока сменится сезон и одно из двух, либо ветер, либо течение сменятся на попутные.
— А если мы тоже подождём? — Вставляет Лиззи.
— Нет, нельзя. У нас уже течь и ржавчина продолжает своё дело.
В действительности у нас всё может получиться, нужно лишь попытаться, и возможно ситуация изменится. К тому же до Дельгада всего 300 миль. Будет очень трудно, но в худшем случае не должно уйти более десяти дней.
Уже десять дней, как мы оставили Дар Эс Салам. Ветер встречный, течение тоже и за десять дней мы прошли всего 75 миль. Всё как и ожидалось, но одно дело размышлять об этом, читая лоцию, и совсем другое находится здесь, когда вода льётся на тебя ведрами, руки болят от постоянной смены парусов, внутри лодки всё влажное, одежда мокрая, вещи падают с полок и катаются по пайолам от постоянной качки и крена.
«Barca Pulita» борется с морем час за часом, день за днём, волна за волной. Её нос врезается в бесконечные валы протыкая гребни с упрямством жеребёнка который пытаясь брать препятствия валит их грудью. Но после каждых десяти двадцати нормальных волн приходит одна большая. Стена воды обрушивается и заливает палубу, лодка останавливается, словно от испуга, истекая водой из всех шпигатов. Через несколько секунд паруса снова забирают ветер и она с новым рвением устремляется вперёд.