Дохожу до пятисот. Силуэт увеличивается. Не на много, чуть-чуть. Пятьсот один, пятьсот два, пятьсот три… Странно, но я не чувствую усталости. Руки работают, спина тоже, несмотря на абсурдно неудобную позу — сидя на перевёрнутом ведре, которое деформируется у меня под задом. Ребро ведра режет бёдра и затрудняет кровообращение, ноги затекли.
Каждые пятьдесят гребков меняю положение, чтобы размять их, продолжаю грести и думаю, что это приключение стало испытанием моих возможностей.
Дневной свет быстро тускнеет. Что случится вперёд: я доберусь до лодки или окончательно стемнеет? Но теперь и меня должны уже увидеть и надеюсь, они решат пойти мне навстречу.
Должны бы понять, что я в непростой ситуации. Семьсот, семьсот один, семьсот два…
Каждые пятьдесят гребков оборачиваюсь. Каждый раз лодка становится чуть больше.
Немного, но больше.
Густая волна запаха рыбы, тепла и человеческих тел подтверждает, что я приближаюсь.
Запах то пропадает, то снова доносится с порывами ветра. Уже стемнело, но чёрный силуэт уже совсем рядом и я слышу голоса. Последние гребки мощные и быстрые, своеобразный спринт и конец кошмара.
Две руки высовываются из за тёмного борта, две чёрных фигуры помогают мне подняться.
Лица не разобрать в темноте ночи. Остальные сидят под прозрачным полиэтиленом укрываясь от дождя, который тем временем снова начал накрапывать. Чёрная кожа, истощённые тела, удивлённые глаза, рваные майки. Из далека лодка казалась внушительной, на самом деле это всего лишь чуть больше чем шлюпка и её жестоко качает.
Я улыбаюсь.
Они улыбаются.
— Говорите по-португальски? — не понимают. Но разве в Мозамбике не говорят попортугальски? После нескольких попыток пробую по-английски, потом несколько слов на суахили. К моему удивлению, отвечают. И я узнаю, что они не из Мозамбика а пришли из Танзании, из порта Линди в 141 миле на север от границы. Они пришли сюда рыбачить нелегально. На борту мешки с солью и бочки с солёной рыбой. Они рыбачат несколько недель среди островов, не причаливая к берегу и не показываясь никому на глаза, а когда лодка полна, так же под парусом, возвращаются в Танзанию. Лодка в длину около восьми метров, из дерева, чёрная и грязная, мешки соли, бочки. Лодка без палубы и мои спасители живут под открытым небом днём и ночью, в дождь и зной, так же как я в своём тендере, только они это делают годами.
Знакомимся. Их имена: Хасан, Маяни, Юсиф…звучит по-арабски, но есть и что-то африканское.
Снова налетает ветер и дождь. Рыбаки исчезают под тентами из полиэтиленовой плёнки. У каждого свой. Мне освободили место под тентом самого молодого. Я оказываюсь рядом с парнишкой, который изо всех сил старается подоткнуть полиэтилен под ноги, вокруг тела и головы, чтобы закрыть доступ холодному воздуху. Дождь стучит по пластику в нескольких миллиметрах от моих ушей и вызывает ощущение холода. Но под плёнкой тепло и я тоже принимаюсь блокировать сквозняки с моей стороны. Тепло… Я чувствую что закоченел.
Майка прилипла к телу, мокрые волосы, руки дрожат. Мой сосед говорит со мной на суахили. Я его не понимаю, но он продолжает периодически говорить что-то, словно чтобы согреться. Остальные, каждый под своим полиэтиленом, смеются или тоже пытаются говорить со мной.
Я думаю о Лиззи. Как она там одна. Вокруг только дождь и ветер. Представляю как она всматривается в темноту, в надежде увидеть меня. Очень хотел бы дать ей знать, что нахожусь в безопасности, но как? Пока я не могу сделать ничего другого, как ждать рассвета.
— Не беспокойся, в крайнем случае вернусь когда поменяется течение… Включи якорный огонь…
Это последнее, что он сказал, пока пытался завести мотор, который заглох, проработав с десяток секунд. Он был в нескольких метрах от кормы и быстро удалялся. Потом он бросил якорь и дрейф остановился, по крайней мере замедлился.
— Если я брошу ему конец с грузиком на конце, возможно… — потом мне на глаза попался оранжевый спасательный поплавок с верёвкой около дюжины метров, который всегда висит на корме, и в голове моментально созрел план: — Если я привяжу к поплавку несколько верёвок и брошу его в воду, он поплывёт по течению в сторону тендера и должен пройти достаточно близко, чтобы его можно было ухватить, и Карло, подтягиваясь за него сможет вернуться несмотря на течение и неработающий мотор.
Бросаю в воду поплавок с его верёвкой, держа один конец в руке, к которому привязываю другую, потом ещё одну и ещё одну. Работаю быстро, как только могу, нагнувшись над рундуком с верёвками.
— Этого должно хватить…Должно всё получиться… — но когда я поднимаю голову, меня ожидает неприятный сюрприз — поплавок качается на волнах в десятке метров от лодки, словно на якоре. Возможно верёвка зацепилась за что-то на дне, за камень или коралл, поди узнай, но поплавок стоит на мете а тендер уже очень далеко.
Неожиданно слышу шум и обернувшись вижу как со стороны носа надвигается стена дождя, которая в несколько секунд накрывает лодку. Капли яростные и крупные как сливы, пугающая серость окутывает всё вокруг. Ничего не видно. Я не вижу даже оранжевый фосфоресцирующий поплавок, который ещё несколько мгновений назад покачивался в десяти метрах за кормой.
Молнии и раскаты грома кажется разрывают море. Куртка моего непромоканца лежит в кокпите вывернутая наизнанку для проветривания в попытке избавиться от запаха плесени, который въелся в неё от постоянной сырости. Проходит несколько мгновений, прежде чем мне приходит в голову одеть её, подкладка промокла насквозь.
Некоторое время ничего не происходит, я сижу в кокпите неподвижно как истукан и капли стучат мне по плечам и голове. Не вижу ничего дальше двух метров от борта.
Вода продолжает стекать по мне и откуда то изнутри накатывает волна ярости, я начинаю кричать: «И какого чёрта он попёрся? Не мог остаться здесь? Да ещё поздно…всегда так… вернись назад…я хочу домой…»
Замечаю что ветер тоже усилился.
— Нет, нет, хватит, хватит…что теперь делать?
Нос лодки прыгает и качается вверх-вниз под ударами ветра и короткой крутой волны, которая поднялась в бухте за считанные минуты.
— Возможно мы дрейфуем, может якорь не держит…
Только этого не хватало! Бросаюсь внутрь, чтобы проверить положение по GPS. Вода льёт с меня повсюду, сразу намокает сиденье, штурманский стол и все карты на нём, но я ни на что не обращаю внимание. Координаты Карло записал карандашом рядом с точкой нашей якорной стоянки. Сравниваю цифры с теми, что светятся на экране GRS. Они отличаются!
— Нет, пожалуйста…
Мы сдрейфовали. Пытаюсь понять сколько и куда. На это уходит целая вечность, голова совсем не работает. Считаю и пересчитываю, пока три раза подряд не получается сто.
— Нас снесло на сто. Сто чего, метров? Да, это могут быть только метры. В каком направлении? Кажется на север. К счастью там нет берега.
И что я могу сделать сейчас, снаружи ничего не видно. Завожу мотор, готовая в любой момент двинуться в сторону якорной цепи если якорь снова поползёт. Пока мотор работает на холостых а я, в очках забрызганных каплями, не свожу глаз с GPS. Под ногами у меня образовалась лужа, мокрое парео облепило ноги.
Цифры не меняются. Снаружи дождь кажется ослаб. Возвращаюсь в кокпит. Злость продолжает нарастать, пинаю всё что попадается под ноги. Вокруг по прежнему ничего не видно. В какой то момент кажется что-то там есть среди волн. Вооружившись подзорной трубой вглядываюсь в серое пространство, но там ничего нет кроме воды. Ярость снова накрывает меня и я снова кричу.
— Чёрт возьми, вокруг и так болезни, аварии и прочие гадости…зачем ещё искать себе другие бессмысленные приключения…Хватит! Возвращайся назад!
Возвращаюсь снова к GPS и снова заливаю всё водой. Цифры всё те же, но звенит тревожный сигнал эхолота. Я настроила его сигнализировать если глубина превысит десять метров. Видимо водовороты течения и удары коротких волн создают помехи и он звенит и напрягает как при приближении к берегу, когда извещает о уменьшении глубины. Не знаю сколько времени он звенит, но когда я его выключаю и раздражающее пи-пи-пи прекращается, нервы успокаиваются. Наверное это он вызвал приступ ярости.