Я схватил ее за одну из ног, которыми она продолжала пинать меня, и разложил ее на кровати таким образом, чтобы мог без труда дотянуться до нее и поцеловать.
– Самое неприятное как раз и заключается в том, крошка, что я не могу этого сделать.
– Почему? – сдавленным голосом спросила Корлисс, освобождая руки от моих.
– По двум причинам. Потому что я люблю тебя...
– Любишь! Смешно слышать от тебя такое.
Я крепко прижал к себе ее вздрагивающее тело.
– И потом еще этот Волкович, или Липпи Сальц, или как там еще его называют. – Я прижался щекой к ее волосам. – Грин еще раз хочет говорить со мной. И с тобой тоже. Мы теперь связаны друг с другом навсегда. И ни у одного не хватит мужества покинуть другого.
Сладковатый запах, исходивший от ее волос, ее упругое тело возбуждали меня. Я погладил ее рукой...
– О, Швед, Швед! Дорогой ты мой! – простонала она, с дикой нежностью отвечая на мои ласки. Но это длилось всего мгновение.
В следующую минуту она уже вывернулась их моих рук и осталась стоять между кроватью и стеной в узком проходе.
Ее нижняя губа опять подалась вперед, а в глазах появилось выражение загнанной собаки. Она дышала так тяжело, что едва могла говорить:
– Нет, не надо... Ведь я одна из тех, о которых ты говорил... Так что, прошу тебя, оставь меня в покое, пока я не приму душ и не оденусь. А потом пойдем в бар и что-нибудь съедим. – Глаза ее наполнились слезами, а в следующий момент эти слезы побежали по щекам. – А после ужина я, может быть, смогу тебе объяснить, какую боль ты только что мне причинил.
16
Море было совсем близко. Я буквально мог вдыхать его запахи. Как будто это еще могло сыграть какую-то роль! Корлисс все перечеркнула. Между нами все было кончено.
Любое движение причиняло мне боль. Мышцы болели, как после тяжелой работы.
Глаза мои распухли и слиплись. Кто-то основательно меня поколотил.
Я неподвижно лежал на нарах, ожидая, пока они не прекратят свое покачивание.
"Ты не имеешь права говорить со мной в таком тоне, Швед! Такого я не позволю никому! И не потерплю больше ни минуты! Возьми машину. Возьми все, что хочешь. И мы будем в расчете. Но видеть тебя я больше не хочу".
Эти слова она сказала в баре, в одной из ниш. Корлисс сидела напротив меня, холодная, свеженькая и словно нетронутая в своем белом платье, и уговаривала меня тоже съесть что-нибудь. А мне ничего не лезло в глотку, и я попытался утешиться, поставив перед собой бутылку рома.
Постепенно память возвращалась ко мне. Мы оба так нервничали, словно ожидали возвращения Грина и Купера. Корлисс поинтересовалась, должна ли она возвратить мне кольцо. Я ответил, чтобы она не говорила глупостей, Независимо от того, кем мы были, мы оставались друг для друга Корлисс и Швед... А что произошло потом?
Я сел и осторожно приоткрыл глаз. Первое, что я увидел, был санузел: умывальник и туалет. А сам я находился в узкой камере, три стены которой были сделаны из толстой стали. Четвертая стена представляла собой железную решетку.
Я посмотрел сквозь решетку и увидел симпатичного негра, который сидел в камере напротив и с интересом смотрел в мою сторону.
– Ну как, вернулся к жизни? – спросил он. – Ты так тихо лежал, что я подумал, что ты умер.
Я поднялся и обнаружил свою шапку на верхних нарах.
– Где я нахожусь?
Мой вопрос его позабавил.
– В кутузке, моряк... В тюрьме Сан-Матес-Каунти.
Мне пришлось переварить это сообщение. Этот район находился в тридцати милях к северу от "Пурпурного попугая". А последнее, что я помнил, это как я и Корлисс сидели в одной из ниш бара.
– Может, у тебя найдется что-нибудь покурить? – спросил я у него.
– Я бы сам с удовольствием закурил, – ответил тот.
Я схватился руками за решетку.
– Я не кажусь тебе сумасшедшим? – спросил я его.
Он долго думал, прежде чем ответить на мой вопрос.
– Нет, – наконец ответил он. – Хотя тебя так избили, что трудно сказать, как ты по-настоящему выглядишь. Тем не менее я бы не сказал, что у тебя не хватает винтиков в голове. Ты мне кажешься достаточно нормальным.
– Ты уже был здесь, когда меня принесли? И ты, может быть, знаешь, в чем меня будут обвинять?
Он покачал головой.
– Нет, не знаю. Но у тебя должна быть расписка в приеме вещей, на которой также стоит статья обвинения.
Я порылся в карманах и нашел в кармане расписку, на которой стояло:
"Министерство общественной безопасности
Полицейское управление Сан-Матес-Каунти, штат Калифорния
Дата: 20 июня 1961 года.
Время: 1 час 10 минут.
Камера номер 7.
Имя: Нельсон Свен.
Адрес: 1001, Океан-Драйв, Пальм-Гроув, Калифорния (на 101 шоссе).
Возраст: 33 года. Происхождения скандинавского.
Профессия: моряк.
Рост: шесть футов, шесть дюймов.
Вес: 254 фунта. Фигура: коренастая.
Цвет волос: соломенный. Цвет глаз: синие.
За что задержан: Ф.С.-502-Р.С.-148.
Где задержан: Топанга-каньон.
Кем задержан: Томасом и Мортоном.
Кем обыскан: Т.Н.Томсоном".
Я спросил парня в камере напротив, не знает ли он, что означает Ф.С.-502 и Р.С-148.
– Ничем не могу помочь, моряк, – ответил негр.
В тот же момент из соседней камеры раздался заспанный голос:
– Ф.С.-502 означает вождение машины в пьяном виде, а Р.С-148 – сопротивление властям при аресте. Ты разбудил меня около двух часов ночи, и твой проклятый голос долго не давал мне заснуть. Ты действовал так, что они называют это сопротивлением властям. А теперь уже пять утра. Может быть, ты все же заткнешь свою проклятую глотку и дашь другим поспать?
Я положил бумажку на нары и вымыл себе голову холодной водой. Ссадины и синяки сразу защипало, но я почувствовал себя гораздо бодрее. После этого я снова взял бумажку и стал читать дальше:
"Изъято при задержании:
1 пояс, 2 пачки сигарет, 1 бутылка рома, 1 часы, 1 кольцо с бриллиантом (дамское, приблизительно два карата), 1 бумажник (с документами моряка). Деньги: бумажные – 11 926 долларов, мелочью – 4,21 доллар, общая сумма – 11 929,21 доллара.
Машина: "кадиллак", цвет – зеленый.
Настоящее местонахождение машины – полицейский гараж, номерной знак 8824".
Я аккуратно сложил расписку, положил ее в карман и снова умылся холодной водой.
Каким образом кольцо Корлисс очутилось у меня, а сам я попал в ее машину? И что мне понадобилось здесь? Ведь я должен был быть рядом с Корлисс, когда ее начнет допрашивать Грин! Одно неверное слово, которое соскользнет с ее губ, секундная паника – и меня ждет газовая камера.
Где-то вдали я услышал стук стальной двери. По цементному полу коридора послышались шаги, а потом появился охранник в форме, посмотрел на меня сквозь решетку.
– Ну как, пришли в себя, Нельсон?
Я схватился руками за решетку.
– Конечно! И причем, как насчет того, чтобы поговорить с людьми, которые меня сюда засадили?
Он открыл дверь моей камеры.
– Это легко сделать. Прямо по коридору, Нельсон, и вниз. Туда, где увидите открытую дверь.
В дверях меня встретил другой охранник. Когда я остановился перед ним, он защелкнул наручники на моих запястьях.
– Только предосторожности ради.
– Бежать не собираюсь, – ответил я.
– Знаю, – ответил он и прошел вместе со мной в комнату. На его руке болталась дубинка. – Идите дальше, пока не доберетесь до двери, на которой висит табличка: "Капитан-детектив".
Я быстро нашел эту дверь.
За письменным столом сидел седовласый человек с симпатичным лицом и разговаривал с другим человеком, помоложе. У стены стояли два полицейских в форме, которые показались мне знакомыми.
– Резвость прошла, не так ли, Нельсон? – с усмешкой сказал один из них.
Седовласый человек представил мне присутствующих: