Вслед за глазом в тумане прорисовался низкий борт, окрашенный в синий цвет.
— Хо! — крикнул я обрадовано, но не без удивления.
Синий был национальным цветом Коса. Только мне показалось странным, что еще один косианский длинный корабль оказался в этих водах. Успокаивало то, что галера не была выкрашена в зеленый цвет. Пираты часто используют зеленую краску чтобы сделать свои суда менее заметными на волнистой поверхности могучей Тассы. Многие из кораблей Порт-Кара, этого логова разбойников и головорезов, бича Тассы выкрашены именно в этот цвет. Зеленую галеру, идущую на веслах и с уложенной мачтой почти невидно на фоне волн.
— Вижу тебя! — сообщили мне с борта корабля.
Да, акцент говорившего не мог меня не обрадовать!
Галера резко сбросила ход и замерла на месте, по-видимому, затормозив веслами левого борта. Весла правого борта были втянуты внутрь корпуса. Даже случайный удар одного из этих рычагов запросто может убить мужчину.
Корпус галеры покачивался в каких-то двух — трех ярдах. Затем над фальшбортом появился багор и протянулся ко мне. Обычно на галере имеется три таких багра, для того, чтобы оттолкнуть судно от причала на расстояние, позволяющее использовать весла. Обычно работающие баграми моряки располагаются по одному на носу, на миделе и на корме. Также этими баграми пользуются, чтобы стабилизировать галеру у причала, пока швартовная команда заводит и крепит концы. В бою с их помощью удерживают на расстоянии идущего на абордаж противника, пока команда избавляется от его крючьев.
Отпустив обломок борта, я схватил шест и подтянулся к с нему, скользя ногами по неустойчивой наклонной опоре.
— Держись крепче, — скомандовал мне мужчина.
Меня трясло от холода, руки окоченели, ослабли и слушались с трудом. Я боялся, что еще чуть-чуть и пальцу разожмутся.
— Подтягивай, — приказал голос. — Так, хорошо, ближе.
Шест медленно втягивался внутрь, вскоре опора ушла из-под моих ног, вода дошла до колен, потом до пояса.
«Только бы не выпустить шест» — билась в голове единственная мысль.
Мои глаза, в страхе и надежде, не отрывались от приближающегося края фальшборта.
«Держитесь», — умолял я свои почти потерявшие от холода чувствительность пальцы.
Мне было страшно. Я понимал, что если пальцы разожмутся, если я выпущу багор и упаду в воду в воду, то уже не выплыву. Но вот из-за фальшборта высунулась рука и протянулась ко мне.
Из последних сил, с криком облегчения и благодарности, я схватился за нее, почувствовав захват моряка на своем запястье.
— Слава Косу! — воскликнул. — Да здравствует могущественный Луриус из Джада! Слава Тиросу! Слава Ченбару, Убару Тироса!
После этих моих слов я оказался прижат спиной к планширю. Сильные руки сжались на моих плечах.
— Слава, Косу, — повторил я. — Слава Тиросу!
— Да здравствует Марленус из Ара, — раздался рядом со мной чей-то голос.
— Слава великому Ару, — заявил другой моряк.
— Ару? — опешил я.
— Раздеть его и связать, — услышал я, и в следующий момент полетел на палубу был между скамьями гребцов.
Доски больно ударили меня по животу и груди, сбив дыхание. Мужчины заломили мне руки за спину и через мгновение мои запястья и лодыжки были скрещены и связаны двумя мужчинами, в действиях которых чувствовался большой опыт. Затем одежду с меня срезали и отбросили в сторону.
Лежа ничком на палубе между скамьями гребцов, голый и замерзший, непроизвольно я попытался бороться с веревками, но быстро понял, что моя борьба бесполезна. Я был связан, надежно связан и совершенно беспомощен.
— Лежи спокойно, — бросил мужчина, и я почувствовал на своей спине ногу, придавившую меня к палубе.
Стоило мне прекратить попытки освободиться, и ногу со спины убрали
— Хорошо связали? — спросил голос.
— Конечно, — ответил другой, — он так же беспомощен, как связанная вуло или рабыня.
От такого заявления у меня вырвался крик гнева, и я снова задергался в веревках. Как же меня разъярило то, что они посмели сравнивать меня с беспомощно связанной рабыней, с домашним животным, отмеченным клеймом на бедре и ошейником на горле, с ходким товаром, с послушным, боящимся плети животным, годным только для работы, с игрушкой, нужной для удовольствий мужчин! Однако на этот раз мои усилия были встречены смехом, так что, все что мне осталось, это спокойно лежать на палубе, рассерженным и угрюмым, но беспомощным, столь же беспомощным как связанная вуло, или как, я предполагаю, рабыня.