— Ты была близка к Убаре, — заметил я. — Уверен, тебе известно что-то о ее судьбе.
— Несомненно, за нее назначена награда, — проворчала рабыня.
— И очень даже немалая, — кивнул я.
— А Вы, значит, хотели бы получить награду.
— А что, кто-то не хотел бы? — усмехнулся я.
Признаться, я не думал, что вероятность того, что одиночка смог бы доставить Талену в Ар слишком велика. Потребовались бы переговоры и поддержка города. В противном случае Убара, точнее уже пленница, могла бы переходить из рук в руки, от одного владельца к другому дюжины раз, прежде чем предстала бы перед троном Убара.
— А я могу поинтересоваться о размере награды? — осведомилась она.
— Я могу поинтересоваться о размере награды — что? — переспросил я.
— Я могу поинтересоваться о размере награды, Господин? — исправилась Альциноя.
— Нет, — отрезал я.
Тело женщины напряглось и на ее несколько надменном, но изящном лице мелькнуло раздраженное выражение.
Я пришел к выводу, что она все еще не осознала, кем она теперь была, за исключением, разве что, некоторых практических или юридических аспектов. Это еще не было прочувствовано ею, не дошло до каждой клеточки ее тела, и не угнездилось, беспомощно и глубоко, в самых отдаленных уголках ее сердца. Она еще не думала о себе, не относилась, не сознавала и не чувствовала себя, как та, кем она теперь была, целиком и полностью. Она все еще думала о себе как о свободной женщине случайно оказавшейся в ошейнике, а не как о естественной, законной рабыне, которая наконец-то была соответственно и публично порабощена.
— Итак, Ты была близка к Убаре, — сказал я.
— Ближе, чем кто бы то ни было, — заявила она.
— Ты была ее доверенным лицом?
— Да, — кивнула она.
— Ты была, насколько я понимаю, была ее самой лучшей подругой, — заметил я.
— Я ее ненавидела, — буркнула прежняя Леди Флавия.
— Однако, я не сомневаюсь, что Ты скрывала это под маской дружбы, — усмехнулся я.
— Я все равно не знаю, где она находится, — пожала она плечами.
— А Ты сказала бы мне, если бы знала? — уточнил я.
— Я не знаю, где она находится, — повторила Альциноя.
— То есть, тебе не известна ее судьбы?
— Нет, — ответила девушка, — Господин.
Я поднял миску бульона и пригубил немного. Жидкость все еще была теплой, что заставило меня почувствовать благодарность к своим тюремщикам. Я сделал пару глотков и окинул стоявшую передо мной на коленях женщину пристальным взглядом.
— Могу ли я уйти? — спросила она.
— Нет, — сообщил я ей.
Таким как она не позволено покидать присутствие свободного человека без его разрешения, явного или неявного.
— Расскажи мне последнее, что Ты слышала об Убаре, — потребовал я.
Я видел, что она не хотела говорить на эту тему. Предположительно, эта женщина принадлежала к тому небольшому кругу людей, правящей элиты, которые могли находиться рядом с Убарой вплоть до ее бегства или исчезновения. Впрочем, в действительности, я нисколько не сомневался, что она, как и утверждала, ничего не знала о местонахождении Убары. В противном случае она, скорее всего, не преминула бы попытаться, несомненно, по-дурацки, обменять эту информацию на свою свободу. Все же она еще так мало знала о значении своего ошейника! Никто не заключает сделок с рабынями. Даже свидетельство рабынь в гореанском судопроизводстве обычно принимается как доказательство только если получено под пыткой. Рабыню, которая попытается торговаться, обычно ждет наказание, чаще всего плетью. От рабыни ожидают, что если она будет обладать информацией представляющей интерес для рабовладельцев, то она сообщит об этом настолько быстро, насколько сможет. Промедление или отказ сделать это, является причиной для наказания. Рабыне, у которой хватило дерзости и безрассудства на то, чтобы попытаться заключить сделку со свободными людьми, остается только надеяться, что после наказания, вероятно, более чем сурового, ей сохранят ее жизнь.
— Где Ты видела ее последний раз? — осведомился я.
— Я должна говорить? — уточнила бывшая Леди Флавия и, прочитав в моих глазах ответ на свой глупый вопрос, сказала: — Вы все равно не поверите моим словам. Я сама-то вряд ли бы поверила, если б не видела этого собственными глазами. Ну, или по крайней мере, мне показалось, что я это видела.