— Да, — выдохнул я. — Да, да, да, да!
— Отлично, — улыбнулся он.
— Ты купил ее! — воскликнул я.
— Причем для тебя, — заметил мой друг. — Эта варварка принадлежит тебе.
— Не знаю, смогу ли я когда-нибудь расплатиться с тобой, — вздохнул я.
— За ту монету, что сейчас лежит в твоем кошельке, — усмехнулся Каллий, — и к которой Ты отнесся с таким пренебрежением пару мгновений назад, Ты мог бы купить несколько таких как она.
— Позволь мне компенсировать твои затраты, — предложил я.
— Не вздумай, — отмахнулся он. — Это подарок. Причем не самой большой важности.
— Для меня она — целый мир, — воскликнул я.
— Не отвлекайся от ее исследования, — посоветовал Каллий. — Поверни ее на живот.
Я не замедлил последовать его совету.
— Немного худая, — прокомментировал мужчина, — но в целом линии прекрасные.
— Это точно, — согласился с ним я.
— Сядь, девка, — велел Каллий, и рабыня перевернулась на спину, а потом не без труда приняла сидячее положение лицом к нам. Ее волосы частично упали спереди, закрывая лицо. Она немного прянула назад, испуганная моей, протянутой к ней рукой. Но я лишь откинул в сторону ее волосы.
— Я не давал ей разрешения говорить, — пояснил Каллий.
Я понимающе кивнул. Выходит, у нее, что называется, рот был заткнут желанием хозяина.
— Вероятно, она слышала больше, чем нам могло бы понравиться, — заметил Каллий. — Возможно, некоторые слова могли напугать ее, а какие-то запасть в душу, но мне не хотелось оставлять ее лежать, где-нибудь снаружи.
— Конечно, Господин, — поддакнула Альциноя, — ей не повредит знать, что свободные мужчины нашли ее интересной и желанной.
— Не повредит, — согласился Каллий, — тем более, что это известно любой женщине, купленной с прилавка или вытащенной за волосы из клетки.
— И даже слишком желанной? — улыбнулась Альциноя.
— Тебе, конечно, понадобится плеть, — сказал Каллий.
— Разумеется, — кивнул я.
В глазах рабыни мелькнул страх, и я заключил, что ей уже приходилось знакомиться с плетью. Возможно, ее пороли в рабских загонах, первое время, чтобы помочь ей понять, что она рабыня. Не исключено, что плеть пускали в ход и в пага-таверне, чтобы поспособствовать ее скорейшему обучению. Она произвела на меня впечатление пугливой, робкой, застенчивой рабыни, отлично сознающей себя таковой. Можно было не сомневаться, что она будет крайне озабочена тем, чтобы ее хозяин был полностью ею доволен. Такие рабыни едва ли нуждаются в том, чтобы освежать их знакомство с плетью. В этом просто не будет никакого смысла. Рабыня должна трудиться, служить и ублажать. Если вас не интересует содержание рабыни и наслаждение ею, зачем вам ею владеть?
— Безусловно, — усмехнулся Каллий, — она могла услышала даже слишком много, но если она проявит мудрость, то не станет пытаться демонстрировать свою смелость, или надеяться на снисходительность господина. Такие ошибки той, на ком надет твой ошейник, исправить несложно. Нельзя позволить ей сомневаться в том, что когда она находится в твоем присутствии, она должна, если можно так выразиться, стоять на коленях. Держи ее как рабыню, которой она является, и все пойдет так, как должно идти.
— Я понимаю, — заверил его я.
— Кроме того, — продолжил он, — прежде она принадлежала не тебе. Не исключено, Ты оценил ее слишком высоко. А ведь она может оказаться такой, что Ты не будешь удовлетворен ею.
— Но она так красива, — указал я.
— Тогда Ты можешь просто продать ее, — предложил Каллий.
— Господин! — возмутилась Альциноя.
— Так что пусть она радуется и надеется, что все пройдет хорошо и гладко, — бросил он и повернулся к сидевшей на полу, связанной рабыне.
Девушка отпрянула и съежилась. Каллий, когда хотел, умел быть страшным.
— Ты больше не паговая девка. Ты была куплена. Я купил тебя. Ты — подарок, — сообщил он ей и, указав на меня, добавил: — Я купил тебя для него. Теперь Ты его. Ты принадлежишь ему. Ты меня поняла?
Рабыня кивнула.
— Я не дал ей разрешение говорить, — повторил Каллий.
— Я помню, — сказал я.
— Ты в присутствии своего владельца, — объявил мой друг. — На колени! Голову в пол.
Рабыня поспешила подчиниться, что было не так-то просто сделать будучи связанной по рукам и ногам.
Но какой красивой она была в такой позе передо мной.
— Отойди немного, — попросил меня Каллий, а когда я, попятившись, замер в нескольких футах от стоящей на коленях девушки, склонившейся в земном поклоне, он приказал ей: — А теперь ползи на животе к своему хозяину, а затем целуй и облизывай его ноги, пока тебе не разрешают остановиться.