Каллий снял ремень и тунику, а затем улегся на одеяле. Девушка тут же нетерпеливо подползла к его боку, но рука мужчины, намотавшая на кулак ее волосы, удержала рабыню на какое-то время у его бедра, которое она со всей возможной страстью и надеждой принялась целовать и облизывать. Спустя некоторое время Каллий опрокинул ее на спину и начал использовать для своего удовольствия, но делал он это с терпением, пока, наконец, девушка, дикими глазами глядя в потолок, тяжело дыша, не начала умолять позволить ей отдаться ему, как его рабыня. Потом она кричала и радостно рыдала в экстазе хорошо использованной рабыни. Я думал, что Каллий предпочел бы закончить с нею не так быстро, но, как он же отметил, время было позднее.
— Господин? — окликнула меня моя рабыня.
Я взял одно за другим два одеяла и расстелил их на полу, подальше от того, на котором Каллий и Альциноя все еще не могли разомкнуть свои объятия.
Нет, подумал я про себя, он еще с ней не закончил.
Я скинул с плеча планшет Писца, пояс с кошельком, свои синие одежды, лег на одеяла и, поднявшись на локте, окинул рабыню оценивающим взглядом.
— Меня нужно выпороть? — с опаской спросила она.
— Тебе так этого хочется? — осведомился я.
— Нет, — тут же ответила девушка, — не надо, Господин.
— Да у меня и плети-то нет, — усмехнулся я.
— Рабыню это не может не радовать, — призналась она.
— Но я очень скоро приобрету этот атрибут, — предупредил я.
— Да, Господин, — вздохнула рабыня.
— Я из касты Писцов, — сообщил я.
— Я знаю, — кивнула она.
— Ты знаешь что-нибудь о Писцах? — поинтересовался я.
— Только то, что они заставляли меня хорошо обсуживать их в алькове, — смутилась она.
— Но это здесь обычное дело, не так ли? — спросил я. — Какой бы касты ни был клиент?
— Да, Господин, — согласилась рабыня.
— У тебя, — заметил я, — имеется определенное родство с Писцами.
— Господин? — не поняла она.
— Думаю, что Ты принадлежишь к тому типу женщин, который является привлекательным для Писцов, — попытался объяснить я.
— Я попытаюсь приложить все силы, чтобы мой господин был мною доволен, — пообещал девушка.
— Ты ведь была, своего рода, ученицей? — уточнил я.
— Да, Господин, — подтвердила она. — Я уже заканчивала обучении в том, что у нас называют университетом. Я училась на таком факультете, так в моем прежнем мире называют разделы знаний, цельность и необходимость, которого в целом игнорируется или пренебрегается. Там часто делят знания на разделы. Тот факультет, на котором я училась, был посвящен исследованиям античности. Посещая аудитории, мы слушали лекции, участвовали в том, что называют семинарами с младшими курсами, где студенты общались в более неформальной обстановке, обсуждая различные аспекты обычно рассевшись за общими столами.
— Это интересно, — кивнул я.
— Это такой способ сделать вещи более понятными, — добавила она.
— Могу предположить, что в таких местах могло бы собираться много народу.
— Да, — улыбнулась девушка.
— Там наверное на каждого учителя приходилось больше чем по одному студенту, скажем, по двое?
— Зачастую гораздо больше, — сказала она.
— А они живут вместе?
— Нет, — покачала она головой. — Они встречаются в установленное время и в установленном месте согласно графика. Занятия начинаются, когда пробьют часы или прозвенит звонок, и точно так же заканчиваются.
— Это как занимают купленные места в пассажирском фургоне? — уточнил я.
— Возможно, — ответила рабыня.
Ее рассказ показался мне довольно странным, но я предположил, что у нее не было никаких причин лгать мне. Сам я несколько лет прожил в доме моего учителя, который не брал с меня платы за обучение, потому что для нашей касты знание бесценно. А однажды он сказал мне: «Теперь Ты можешь уйти», и я понял, что стал настоящим Писцом.
— А много ли студентов в таких местах? — полюбопытствовал я.
— Иногда тысячи, — ответила девушка.
— У вас так много тех, — удивился я, — кто голоден до знаний, и так страстно их ищет?
— Вовсе нет, — вздохнула она. — Я уверена, что у большинства из них не было особого интереса к изучению предмета. Признаться, я сомневаюсь, что они вообще хотели изучать что-либо.
— Тогда для чего им все это? — спросил я. — Что они там делают?
— Это от них ожидается, — объяснила рабыня. — Это — что-то, что должно быть сделано.
— Почему? — не понял я.
— Можно предположить, что тому есть много причин, — пожала она плечами. — Если человек не выполняет определенные действия, предписанные ритуалы, не проводит время в определенных местах или не получает юридических доказательств того, что он это сделал, то он может быть поставлен в культурно невыгодное положение.