Шею рабыни украшал простой ошейник, плоская полоса металла, легкая, плотно прилегающая, с замком сзади. Таким образом, гравировка, если она есть, оказывается спереди, и может быть легко прочитана.
— Она одета, — заметил незнакомец.
— Конечно, — кивнул тавернер. — У нас приличное заведение, можно сказать, высокая таверна.
Двое из присутствующих не удержались и заржали.
То, что девушка была одета, конечно, можно было сказать только с большой натяжкой. На ней был обычный камиск, короткий прямоугольник тонкой желтой ткани и вырезом посередине, одетый через голову и подпоясанный двумя витками шнура. Реповая материя липла к телу так, что казалась второй кожей. К тому же, этот камиск был рваным и грязным. Таверне, знаете ли, до приличного заведения было как отсюда до Тахари. Когда рабыня стояла, то камиск доходил ей до середины бедра. Пояс был затянут в тугую, как и положено, с узлом на левом боку, чтобы было удобно для мужчины правши. Двух витков шнура должно было хватить для множества различных способов связывания.
В высоких тавернах девушек зачастую наряжают в шелк, обвешивают колокольчиками и иногда даже украшают драгоценностями, а в низких они чаще всего служат нагими, иногда закованными в цепи. Шелка девок в тавернах, конечно, совершенно не похожи на тяжелые плотные и непрозрачные ткани, что носят свободные женщины. Рабыням позволены только короткие, полупрозрачные предметы одежды. Никто не должен принять их за свободных женщин. Очевидно, рабовладельцы решили, что их следует одевать ровно настолько, чтобы это доставляло удовольствие мужчинам. То, что в низких тавернах девушки закованы в цепи, сделано не столько ради безопасности, хотя при всем притом, в соответствии с гореанскими традициями, цепи совершенно надежны, сколько в эстетических целях. Непреклонность цепей, благодаря контрасту, подчеркивает мягкость и красоту той, кто в них заключена. Для таких девушек, как и для всех остальных им подобных, отмеченных клеймом и ошейником, закованы они в цепи или нет, нет никакого спасения, не больше чем для любого другого домашнего животного.
— Покажи себя, — приказал тавернер.
Медленно, не вставая с колен, девушка развязала узел на левом боку. Сняв с себя шнур, она аккуратно смотала его петлями и положила рядом с левым коленом. Затем, после некоторого колебания, невольница сдернула с себя камиск. Надо признать, получилось это у нее довольно изящно.
— Ух, — не скрывая удовольствия, выдохнул незнакомец.
Девушка вздрогнула и принялась складывать камиск. Работала она аккуратно, опустив голову вниз. Закончив с этим нехитрым делом, рабыня положила свернутый камиск слева, но немного позади от себя, после чего переложила петли шнура на квадрат ткани. Таким образом, ее одежда, пусть и самая что ни на есть скудная, оказалась как бы позади нее. Она не стояла между ней и клиентом ее хозяина. Красоту рабыни ничто не скрывало, она была выставлена напоказ. Она была полностью обнажена. К тому же шнур располагался там, где мужчина легко мог его поднять и обернуть несколько раз вокруг ее шеи, или связать ее скрещенные запястья. Квадрат ткани получился приблизительно в гореанский фут стороной. Иногда, в качестве наказания, девушке могут приказать стоять на таком свертке. Это не такая простая задача, как может показаться на первый взгляд, особенно, по прошествии некоторого времени. Об оплошности или потере равновесия необходимо сообщить хозяину, и обычно это сопровождается ударом стрекала. Петли шнура, своей округлостью и шириной, намекают на кольцо ошейника, пригодного для тонкой женской шеи. И кроме того они напоминали о множестве витков временных ошейников, завязанных на горле, иногда используемых, чтобы отметить пленниц, особенно раздетых свободных женщин и ясно дать им понять их переходный статус, перед соответствующим клеймением.
В пага-таверне найдется немного того, у чего нет некого подтекста или скрытого смысла.
Девушка подняла голову.
— Ты плачешь, — констатировал незнакомец.
— Простите меня, Господин, — всхлипнула кейджера.
— Она не так давно в ошейнике, — пояснил тавернер.
— И она варварка, не так ли? — уточнил незнакомец.
— Боюсь, что так, — кивнул тавернер, — но я уверен, что она небезынтересна.
— Пага, Господин? — предложила девушка.
— Как тебя назвали? — поинтересовался незнакомец.
Девушка бросила испуганный взгляд на тавернера, а затем ответила:
— У меня еще нет имени, Господин. Меня еще никак не назвали. Простите меня, Господин.
— Да, — заключил незнакомец. — Ее акцент однозначно указывает на то, что она варварка.