Закрепленное таким способом вытянутое тело, обеспечивает удобное, практичное пространство для работы плети, а сама наказуемая может отскакивать и извиваться под ударами ровно настолько, чтобы понять, сколь мизерного успеха можно достичь в таком усилии.
«Догадываешься, что будет с тобой сделано в Брундизиуме?» — поинтересовался он. «Нет, Господин», — ответила я. «Мы тебя продадим», — сообщил он. «Да, Господин», — прошептала я.
Я допил остатки бульона и поставил миску у своего правого колена. Рабыня проводила миску взглядом.
— Значит, тебя продали в Брундизиуме, — заключил я.
— Да, — кивнула рабыня.
— Продавали с аукциона? — уточнил я.
— Нет, — покачала она головой. — Меня отвели в торговый зал работорговца.
— Сколько Ты принесла? — осведомился я.
— Тысячу золотых монет, — заявила девка.
— Сделку зарегистрировали, — предупредил я, — и отчеты можно проверить.
— Сорок тарсков, — проворчала она.
— Уверен, не серебром, — усмехнулся я.
— Медью, — не скрывая раздражения буркнула Альциноя.
— Получается, за тебя не дали даже одного серебряного тарска, — подытожил я.
— Верно, — сердито признала она.
— Возможно, теперь у тебя появилось лучшее понимание своей ценности, — заметил я, — в сравнении с другими женщинами.
— Да! — сказала она, гневно сверкнув глазами.
— Не бери в голову, — решил успокоить ее я. — Тогда Ты еще была плохо знакома с ошейником и недрессированна.
— Но я красива, — заявила рабыня, — чрезвычайно красива!
— Это не помогло тебе быть проданной за сколь-нибудь реально большие деньги, — усмехнулся я.
— Животное! — возмущенно бросила Альциноя.
— Какое у тебя клеймо? — поинтересовался я.
Я не мог определить этого из-за туники, прикрывавшей ее бедра. К тому же, освещение в камере, оставляло желать лучшего, мягко говоря, огонек в маленькой лампе, свисавшей на цепях с подволока и покачивавшейся в такт движениям судна, едва теплился.
— Кеф, — ответила она, сердито.
— Вот, значит, что у тебя там, — хмыкнул я. — Кеф самое подходящее клеймо для кувшинных девок, для девок чайника-и-циновки и для других обычных рабынь.
— Даже самые красивые, могут носить Кеф, — буркнула она, вызвав у меня улыбку.
— Это верно, — согласился я. — Часто мужчинам нравится помечать кефом даже самых красивых, чтобы они имели наглядное подтверждение того, что они всего лишь рабыни.
— Разве я не красива? — спросила бывшая Леди Флавия.
— Я определил бы твой уровень, как средний среди других рабынь, — сказал я. — Тебя вряд ли выставили бы на торги первой, как не стали бы ставить последней.
Для работорговцев весьма обычно сохранять лучший товар напоследок, когда подтягиваются припозднившиеся посетители, зал заполнен, интерес разогрет, эмоции кипят, кошельки открываются сами собой и так далее. Однако эта практика не является универсальной, поскольку, вероятно, при этом падает выгодность более ранних продаж. Разумное перемешивание лотов, возможно, наиболее распространенная тактика организации торгов. С другой стороны, мне кажется, что в действительности это не имеет особого значения, поскольку товар обычно доступен для осмотра, хотя бы через решетки, в предпродажных демонстрационных клетках. Любой покупатель может осмотреть товар, выбрать что-то интересное для себя, узнать номер лота, обычно надписываемый жировым карандашом на левой груди, а затем дождаться, пока ее не выставят на освещенную факелом, посыпанную опилками сцену, продемонстрировав всем собравшимся в зале. Безусловно, можно и ошибиться. Иногда лот, показавшийся многообещающим в демонстрационной клетке, может оказаться не столь интересным на сцене, а иногда та, на которую едва обращали внимание во время предпродажного осмотра, выйдя на торги, вызовет бурю эмоций и за нее разгорится настоящее сражение предложений, к большой радости и прибыли аукционного дома. С другой стороны эти вопросы вряд ли можно измерить с помощью весов или линеек. В них много таинственного. Некоторые мужчины готовы резать друг другу глотки за женщину, на которой другой даже не задержит взгляда, а некоторые женщины, казалось бы неимоверно красивые, могут не привлечь к себе особого внимания. Несомненно, в таких вопросах немалую роль играют намеки, скрытые предпочтения, тонкости и особенности каждого отдельно взятого человека, которые трудно идентифицировать, уже не говоря о том, чтобы выразить в осязаемых понятиях. Однако, бесспорно то, что они совершенно реальны.