Корабль «Партизан Бонивур» взял курс на Сурабаю. Перед нами раскинулось Яванское море. Сначала оно было синеватым, а затем ярко-зеленым. Солнце припекало очень сильно, но корабль шел быстро, и в открытом море жары не чувствовалось. Смеркаться стало около семи часов. И снова повторилась та волшебная картина, которую мы уже не раз видели в Индонезии: только здесь, на море, эта картина была еще ярче.
Солнце село. Горизонт стал нежно-розовым. А дальше небо окрасилось в палевые, нежно-голубые, бирюзовые тона. И рядом были подвешены темные, почти черные облачка, словно где-то курили сказочные великаны и пускали из своих трубок клубы черного дыма.
На бледном еще небе появилась первая звезда, потом зажглась вторая, третья… А затем уже все небо над нами было усеяно множеством ярких звезд.
Стояла безмолвная тишина. И в этой тишине было слышно, как, грудясь, дышала машина, и было заметно, как вздрагивало от движения все огромное стопятидесятиметровое тело корабля.
Вдали на встречных и параллельных курсах также шли корабли. Поздно ночью — это было примерно в двадцати пяти — тридцати километрах от маяка — с борта мы увидели малюсенький парусник. Чтобы дать о себе знать, какой-то лихой индонезиец — это был, видно, рыбак — зажег на лодчонке костер. Корабль прошел вблизи этой лодчонки, и она медленно скрылась, растворилась в темноте ночи.
Утро следующего дня снова встретило нас ослепительным солнцем. По-прежнему море было величаво спокойным. Небо стало синим-синим. Часам к десяти на нем появились легкие белые облака. К этому же времени на горизонте показались идущие навстречу кораблю десятки рыбачьих парусников. Когда мы приблизились, то на одной лодке отчетливо было видно и людей, и три старых заплатанных паруса. Для большей устойчивости параллельно бортам лодки во всю ее длину были укреплены бамбуковые шесты.
Нелегок труд рыбака. Каждый день с рассветом надо быть в море, а потом надо еще сбыть улов. Не экзотика и не романтика, а нужда гонит рыбака в море. Хорошо побывать в море ради удовольствия! Но когда надо идти каждый день в зной и в ветер, то такие походы становятся нелегким трудом.
«Партизан Бонивур» шел мимо небольших, прикрытых туманом гор. Иногда, приближаясь к кораблю, безмятежно резвились дельфины. Все ближе и ближе подходим к Сурабае. Все больше встречаем на пути рыбачьих лодок и кораблей, и, указывая на то или другое судно, наш гостеприимный капитан рассказывает интересные истории и легенды.
Вот, например, идет навстречу корабль с голубой трубой. Для нас, людей, не посвященных в тонкости морского дела, это ничего не означает. А между тем голубая труба — целая история.
Было так: официанты, которые работали на судах, собрали деньги, организовали компанию и приобрели первый корабль. Трубу его окрасили в голубой цвет. Тогда такой корабль был одиночкой. Потом дело разрослось, и английская компания «голуботрубых», как ее поначалу презрительно звали «Лакейская», стала крупнейшей.
Есть корабли, на трубах которых изображена отрубленная кисть руки. Их легенда такова. Отец-судовладелец обещал отдать наследство тому сыну, который первым коснется рукой борта корабля. Сыновья рванулись по сигналу к кораблю. И когда один из них увидел, что отстает, то отрубил себе кисть руки и бросил ее в борт. Так этот сын выиграл спор, а с ним и наследство.
Не будем раздумывать над тем, насколько эта история правдоподобна. Но она символизирует алчность, которой до краев пропитан мир капитализма.
Рассказали нам в Индонезии истории и про наших моряков. Вот одна из них.
В годы минувшей войны советский корабль был атакован с воздуха авиацией противника и погиб. Было это у берегов Индонезии. Прошло немало времени, и на островах стали распространяться слухи о том, что в партизанских отрядах индонезийцев, действующих против оккупантов, видели белых людей. Через некоторое время разнесся слух, что эти белые пытались на лодках перебраться с острова на остров, но были замечены противником и атакованы.
А затем появились новые вести о том, что какая-то группа русских добралась до Явы.
Что же было правдой?
Уже в Москве мы узнали, что японцы действительно потопили наш корабль. Считали, что весь его экипаж погиб. Однако часть моряков сумела спастись. О них-то и шли рассказы.
Сурабая, куда мы прибыли, должна быть предметом отдельного описания. Сейчас надо лишь сказать о том, что здесь мы сели на самолет, который через полтора часа доставит нас на остров Бали.
Если бросить взгляд на остров Бали сверху, то он будет напоминать бесхвостую рыбу. Остров этот небольшой: площадь его составляет менее шести тысяч квадратных километров.
…Посмотрим на наших спутников в самолете.
Большинство их — туристы из Соединенных Штатов Америки и из Европы. Вот благовоспитанный, аккуратно подстриженный мальчик в матроске, который отправился в путешествие, судя по всему, со своим дедушкой. Мальчик, конечно, думает, что Бали — сплошная экзотика. Это не так, но об этом мы расскажем позднее.
Вот группа женщин. Все они уже пожилые, достаточно худые; их не спасает ни модная прическа, ни применение косметики. Потом мы почти каждый вечер будем встречать их в ресторане, куда они будут приходить ужинать. Странно, но эти пожилые дамы к каждому ужину заказывают себе пиво и дважды на протяжении ужина — перед кофе и после кофе — с наслаждением, глубоко затягиваясь, курят крепкие сигареты.
В аэропорту нас ожидали друзья и знакомые. Предстоял путь на Кинтаман. Мы попрощались с тем, кто оставался в городе, и отправились дальше.
В темноте невозможно было разобрать, куда мы едем. Можно было лишь предполагать, что местами дорога очень трудная и справа и слева еле угадываются ущелья, — местами плохая, потому что машину бросало из стороны в сторону.
Мы едем, не обращая внимания на состояние дороги, потому, что увлечены рассказами наших спутников. Их трое — все они индонезийцы, участники борьбы против голландских колонизаторов. Один воевал с оружием в руках до последнего дня войны. Два других в боях были захвачены в плен и провели годы в лагерях и тюрьмах.
— Нас били, нам не давали есть, но мы не сдавались, потому что знали — народ победит!
Все трое ненавидят продажное, чужое.
В одном месте и без того на узкой дороге нам встретился грузовик с бамбуком. С трудом мы разъехались. И хотя было темно, шофер сумел разглядеть, что грузовик принадлежит полиции. Не успели мы отъехать, как наши спутники разразились крепкими словами по поводу того, что встретился нам наверняка казнокрад — в такой поздний час не возят бамбук, да к тому же на полицейском грузовике. Ясно, что шофер везет бамбук для себя.
Было очень поздно, когда мы прибыли в Кинтаман. Усталые после дороги, мы поужинали, а затем еще долго беседовали со своими новыми знакомыми.
На другой день проснулись около шести часов утра, отдернули легкую занавеску и замерли, пораженные панорамой, раскрывшейся из окна. Не теряя ни минуты вышли на улицу.
В воздухе еще чувствовалась ночная прохлада, и крестьяне зябко кутались в свои легкие одежды. Трава, кустарник — все было покрыто обильной росой. Где-то внизу под нами курился густой туман. А прямо перед нами, казалось, совсем близко, предстали три горы: Батур — с действующим вулканом, Абанг — старший брат и Асунг — величественный.
Но вот из-за гор, которые в туманной дымке казались одетыми в какие-то желтые и фиолетовые кольца, выглянуло солнце. Оно брызнуло своими яркими лучами по зеленым склонам и стало медленно подниматься над их вершинами. Из горных впадин неторопливо стал выплывать серый густой туман, словно пытаясь смыть нежнорозовые и розовые краски, полыхавшие над вершинами. Но сил не хватало, туман не смог предотвратить наступление этого нового, радостного солнечного дня и рассеялся.
Но это была какая-то фантастическая по своей яркости картина. Она и сейчас, словно живая, встает перед глазами.
Вспомнились полотна знаменитого художника Н. Рериха. Пожалуй, впервые подумали мы о том, что, несмотря на всю необычность и яркость этих полотен, они уступают тому, что мы увидели в этот момент в природе.