– Вы не пожалеете, господин, – добавил Пилески. – Во всяком случае, даже если не выйдет с мушкетами, станем делать новый порох.
– А отчего это у нас не выйдет с мушкетами? – не согласился Рудермаер. – Все должно получиться.
– Я буду все считать, я люблю считать. И землю я хочу посмотреть, – глядя на них, объявил солдат.
– Значит, берешься? – уточнил Скарафаджо.
– Берусь, – ответил Волков, а сам подумал: «Если, конечно, выберусь из чумного города живым».
И молодой мастер, и аптекарь, и Роха вскочили с мест, стали орать и обниматься. Все немногочисленные посетители смотрели на них неодобрительно, особенно не одобрял их поведение трактирщик. Но молчал. А они лезли с объятиями к солдату. Тот отпихивал их, а они опять лезли.
– Угомонитесь вы, – чуть раздраженно сказал Волков, – сядьте. Денег на покупку участка я дам, но сначала мне нужно провернуть одно дельце, и для этого мне понадобятся добрые люди. Роха, знаешь таких? Есть добрые люди в городе? Человек десять-пятнадцать. На две недели надобны. Не для войны, для охраны. По полтора талера на душу дам за две недели работы.
– Конечно. Таких людей сейчас много. Работы все меньше, как еретики убрались за реку. Найдем, – согласился приятель.
– А еще мне нужна сарацинская вода. – Волков посмотрел на аптекаря. – Знаешь, где взять?
– Конечно знаю, – кивнул Пилески. – А вам простая нужна или двойной перегонки?
– Я так думаю, что двойной перегонки.
– Сколько нужно?
– Двадцативедерная бочка.
– Сколько? – удивился аптекарь.
Все с удивлением посмотрели на солдата.
– И еще мне нужна бочка крепкого уксуса. И перчатки провощенные – пар двадцать пять. Пара телег с меринами в обоз. И почини мою кирасу, она может пригодиться, – добавил Волков, указывая пальцем на Рудермаера.
– Все найдем, – заверил Роха, – но, видно, дельце ты затеял непростое.
– Еще какое непростое, – согласился солдат. – Да только не я его затеял.
– Расскажешь? – спросил Скарафаджо.
– Нет, – отрезал солдат и крикнул: – Эй, трактирщик, давай обед!
– Я думал, ты никогда этого не скажешь! – вздохнул Роха. – Сейчас поедим и можем посмотреть наш участок, вернее, твой участок.
– Нет, после обеда я иду молиться, а завтра приходите в кафедрал к утренней мессе.
– Ты стал набожным, Фолькоф? – удивился Роха.
– Помолиться пред большим делом никогда не повредит, – сообщил Рудермаер.
– Это верно, – согласился Пилески.
– Завтра будьте на утренней мессе, – велел солдат и закончил разговор.
На обед вскоре пришли Ёган и Сыч. Волков не скупился – трактирщик радовался. А когда трапеза подходила к концу, появился молодой Удо Бродерханс, булочник, он увидал солдата, подошел и без слов, но с поклоном положил на край стола новенький белый талер.
Так же без слов солдат достал из кошеля цепь и, забрав монету, вернул украшение владельцу. Юноша принял цепь, а потом наклонился к солдату и тихо, почти в ухо проговорил:
– А возможна ли скидка за свидание с госпожой Брунхильдой?
– Зачем тебе скидка, папаша-то у тебя не бедный? – так же тихо отвечал солдат, глядя на юношу с усмешкой.
– Уж больно много денег просите, мне не осилить столько. Могу двадцать крейцеров предложить.
– Шучу я, дурень, – чуть повысил голос солдат, – и деньгу я с тебя только за наглость твою взял. Иди сам с ней договаривайся.
– Правда? – удивился сын пекаря.
– Иди с Богом, – сказал солдат.
– Ну, можешь сказать что-нибудь? – Брат Родерик пристально смотрел на вошедшего.
Тот медлил, обдумывая, как подать информацию, ведь главного он не выяснил, но узнал многое, дающее представление о планах приезжего головореза.
– Что ты молчишь? – раздражался канцлер. – Через два часа вставать на утреннюю мессу. Я не могу ждать до рассвета.
– Не знаю, с чего начать, он затеял какое-то дело. Хочет с бродягами изготовлять большие аркебузы у нас в городе.
– Что за аркебузы?
– Большие, почитай, в два раза крупнее обычных. Утром испробовали одну такую, нашему головорезу вроде как понравилось. Думают мастерскую ставить.
– Это все? – в голосе приора звучало разочарование. – Аркебузы?
– Вроде все, что имеет значение. Человек наш, правда, еще ходил к нашему знаменитому лекарю, я думал, что кости полечить, а он все про чуму спрашивал.
– Про чуму? – приор оживился. – А что он спрашивал про чуму?
– Спрашивал, как выжить в чумном месте.