– Вот как! Литбарски, соглашайся, – дал добро лучший солдат. – Деньга малая, да всяк лучше, чем без дела дома штаны протирать.
Остальные согласно загалдели.
– Ну, раз корпорация не против, то и я согласен, – сказал Литбарски, – а кто заказчик и какую ценность везти?
– Велением епископа Вильбурга нам надобно забрать в одном храме одну ценную вещь и привезти эту вещь ему.
– Так что за вещь? – спросили его солдаты.
– А что для попов самое ценное – мощи. Нам надо забрать мощи.
– Мощи дело богоугодное, мы согласны, скажите, когда выступаем, кавалер.
– Пару дней придется подождать, мне нужно кое-что взять с собой, – отвечал Волков.
– А нужно ли ждать нам? – спросил корпорал. – Если не нужно, мы можем завтра же поутру выступить, а через пару дней вы нас догоните. Куда идем?
Видно, нужда их донимала, раз согласны идти хоть сейчас.
– Правильная мысль, – кивнул кавалер, – может, вы и правы, пойдем мы в Ференбург.
Переговаривавшиеся солдаты сразу замолчали. Повисла тишина, все смотрели на кавалера, ожидая пояснений, а так как тот промолчал, корпорал Литбарски уточнил:
– Ференбург тот, что на Эрзе?
– Да, – коротко ответил Волков.
– Угу, так значит? Нам с ребятами нужно переговорить, – сказал корпорал, чуть помедлив.
Он отошел к своим людям, все они сбились в кучу и стали обсуждать предложение кавалера, но так, чтобы он не слышал. Совещались они недолго, совсем недолго. Литбарски подошел к нему и сказал:
– Господин кавалер, корпорация решила, что дело ваше нам не подходит.
– Так вы только что говорили, будто дело это богоугодное, – произнес Волков, вкладывая в слова насмешку, – как быстро у вас все меняется.
– Так и не знали мы, что нужно лезть в город, где двое из трех померли от чумы.
– Два талера каждому, – и Волков умышленно перешел на «ты», – и тебе четыре офицерские порции. Четыре порции, так платят сержантам.
– Дело не в деньгах, кавалер, ребята семейные, никто не хочет задохнуться от бубонов на шее. Или, того хлеще, в семью их привезти, мы чуму помним, года не прошло, как она у нас тут семьи выкашивала.
– Эй, Литбарски, какого дьявола, вы же уже согласились, – встрял в разговор Роха. Он был обескуражен.
– Не соглашались! Мы не знали, куда идем! – выкрикнул лучший из солдат Литбарски.
– Да как не соглашались, вы уже чуть ли не сейчас собирались выступать, – наседал Скарафаджо. – Что за перемены?!
– Оставь их, Роха, – произнес кавалер громко, – хорошо, что они сейчас переменились, а не дай бог дошло бы до дела какого, и там они бы сказали, что передумали. Извините, мол, мы не знали, что тут у вас злобные мужики будут железяками размахивать. Мы уходим.
Слова были едкими и обидными. Роха и даже Ёган засмеялись.
– Одно дело мужики с железяками, а другое дело чума, – хмуро заметил лучший солдат. – С чумой не повоюешь. Было бы дело, мы бы себя показали.
– Убирайтесь, мошенники, – сказал Скарафаджо. – Знаю я таких, как вы, вы обозные воины.
– Это какие такие обозные воины? – поинтересовался Ёган.
– Есть такие, как мы врага ломаем, так они первые во вражеский обоз бегут грабить, а как нас враг гнет, так они бегут в наш обоз прятаться.
– Ты не сильно задирайся, – сказал лучший воин Рохе, – будь ты на двух ногах, я бы тебе объяснил, кто тут обозный воин.
– Так я на двух ногах. – Волков сделал шаг вперед. – Мне объясни.
– Ну что ж, объясню, – уперся воин.
– Да вы что?! – заорал корпорал, вставая между ними. – Рехнулись, что ли?! Взрослые мужи, а ведете себя как сопляки. Угомонись, Франц, и вы, господин кавалер, остыньте. Еретики мало нас убивают, давайте еще сами будем резаться. Все, идем в город. В город.
Ни Франц, ни рыцарь продолжать склоку не желали. Солдаты стали собираться и пошли, а Роха, задира, свистнул им вслед. И крикнул:
– Чертовы трусы!
Волков стоял мрачный и глядел вслед уходившим. Скарафаджо хотел ободрить его и произнес:
– Ничего, я знаю еще пару толковых ребят. Не так хороши, как эти, но для прогулки, что ты затеял, подойдут.
– Не подойдут, не полезет никто в чумную яму из нормальных людей, – невесело заметил кавалер.
– Предложи больше денег.
– Даже если в два раза больше дам, никто не пойдет, я бы и сам не пошел.
– А я пойду, – вдруг сказал Скарафаджо, – дашь три талера – и пойду.
– Что, совсем оголодал?
– Совсем, – признался Роха, – хозяин грозится вышвырнуть моих спиногрызов и мою чокнутую бабу из дома. Больше полутора талеров должен, бакалейщику должен, мяснику, пекарь отказался давать хлеб в долг. Долгов на три талера. Пойду с тобой хоть в чумную яму, если дашь денег.