Ее мышиное лицо оставалось абсолютно спокойным, она была уверена, что кавалеру некуда деваться, он возьмет ее с собой, а тот видел ее уверенность, и в нем просыпалось его родное, столько раз ставившее его на край гибели упрямство.
– Тут останешься, – твердо сказал он тоном, не допускающим возражений, – будешь ждать меня. Ребенка, да еще и бабу в мор не возьму. Молиться за меня будешь тут.
– Да как так-то? – воскликнула Агнес возмущенно, от ее спокойствия не осталось и следа. – Я ж…
– В покои свои иди, – все тем же тоном закончил кавалер.
Волков развернул роскошный свиток с алой лентой и сургучной печатью, стал читать. Читал – удивлялся. Поглядывал на отца Семиона. Ёган, как всегда точно, нашел ему описание. Поп действительно имел вид то ли недавно битого, то ли собаками драного человека. Ссадины и синяки уже потускнели, сам священник оказался не стар и на вид крепок, а сутана его была многократно штопана и оттого крива. Кавалер дочитал письмо до конца и по привычке своей начал читать сначала. Отец Семион терпеливо ждал. Наконец кавалер отложил свиток и спросил отца Семиона:
– Знаешь, куда я иду?
Он решил обращаться на «ты», чтобы у попа не было сомнений, кто тут будет главный.
– В Ференбург, – смиренно ответил поп, – спасать мощи.
– Там чума, – напомнил кавалер.
– То всем известно.
– Что ты такого натворил, что тебя со мной отправляют? – Кавалер усмехнулся. – Доброго попа со мной бы не отпустили.
– Тяжки грехи мои, и в смирении несу я кару свою. Велено с рыцарем Фолькофом в мор идти – пойду в мор, велено будет в огонь идти – пойду в огонь. На все воля Божья. Сделаю, как велели.
– Кто тебе велел? И что тебе велели? – спросил Волков, который, помня слова Агнес, не очень-то был рад этому человеку.
– Велел мне к вам явиться прелат отец Иеремия. Он же велел вселять в сердца людей ваших огонь Божеский, – отвечал отец Семион, не добавляя к тому, что и канцлер, отец Родерик, тоже дал ему наставления. И знать о тех наставлениях кавалеру не должно.
– И что это за прелат, зачем ему это? – продолжал интересоваться кавалер.
– Он глава капитула дисциплинариев, отец, известный чистотой нравов и силой веры. Патриарх и пример всем живущим, – со смирением проговорил поп, закатывая глаза в потолок.
«Мошенник, – сделал о попе вывод Волков, – прислали, чтобы следить. Боятся, что много себе возьму, коли дело удастся, а коли не удастся и сгинем там, то такого попа и не жалко. Права Агнес, гнать бы его, да на письме подпись самого архиепископа стоит, да с печатью. Попробуй погони».
– Если монсеньор архиепископ просит тебя взять – возьму, когда выходим – не знаю, людей еще нет у меня. Жить будешь на конюшне, в покоях места тебе нет, столоваться с людьми моими станешь.
– Многого мне не нужно, – смиренно склонил голову поп, – поницентию, епитимью возложил на меня прелат, хлеб и вода для удержания души в теле, и не более.
«Ну да, такую морду и плечи на хлебе и воде ты не отъел бы, пожрать не дурак», – думал кавалер, разглядывая попа. Потом сказал:
– Ступай, найди брата Ипполита, помогать ему будешь.
Отец Семион поклонился и ушел.
Пока кавалер говорил с попом, Рудермаер и Пилески ждали своей очереди. Они пришли просить денег на уборку участка и покупку материалов. Кавалер позвал Сыча.
– Вот этот рыжий Яков Рудермаер, – сказал Волков, – мастер-оружейник.
– Знаю его, экселенц, пару раз уже за столом сидели, – кивнул Фриц Ламме по кличке Сыч.
– Просит денег на очистку моего участка и покупку материала.
– Да, – сказал Рудермаер, – мне нужны бревна, брус, тес, скобы и гвозди. И еще требуются деньги на рытье колодца, за стеной река, думаю, рыть много не придется, отдадим за колодец не больше двух монет, итого на все нужно десять талеров.
– Деньги дам тебе, – Волков повернулся к Сычу, – рассчитываться будешь ты, все считай, коли можно, бери бумагу с подписью, торгуйся за каждый крейцер. На слово никому не верь, плати всегда после.
– Понял, экселенц, – кивал Сыч.
– Аптекарь, – продолжал кавалер, – ты нашел мне сарацинскую воду и уксус?
– Искал, господин рыцарь, в городе столько сарацинской воды не оказалось, едва ли пять ведер наберется, да и та плохая, разбавленная, и много просят за нее, я подумал, что сам бы мог ее нагнать, будь у вас пара недель.
– Нет у меня пары недель, – покачал головой Волков, – а как отличить хорошую воду от плохой?
– Плохая не горит.
– Не горит? – удивился кавалер.
– Добрая вода двойной перегонки горит. На свету пламенем почти невидимым, а во тьме видимым, синим. Есть и другие способы распознать добрую воду.