– Зато теперь ты кавалер и богач, – настаивал Скарафаджо, – слышали, ребята, а начинал наш кавалер так же, как и вы.
– Господин, возьмите нас, – принялся просить тот, что в кирасе, – нам тоже деться некуда, я кожу мну на хозяина, неба не вижу. А Хельмут спит под своей телегой даже в холод.
– Научишь их стрелять? – спросил Волков, все еще раздумывая. – А порох есть у аптекаря?
– Полведра зелья сам видал, и пуль штук сто, – радостно сообщил Скарафаджо. – Научу, тут наука не хитрая.
Волков махнул рукой, дал согласие. Полез на коня, Ёган помогал ему. Уселся. Поглядел, как обрадовались мальчишки, да и Роха тоже был рад, усмехнулся невесело и сказал:
– Ты про жадного дурака-то не забудь, пусть он свою банду сюда завтра на рассвете приведет.
– Не волнуйся, господин рыцарь, все сделаю, – обещал Скарафаджо.
Глава 7
В трактире Волков уселся за стол, стал писать письмо епископу. Взял у трактирщика перо и бумагу, хотел еще пива попросить, да подумал с чего-то, что теперь ему пиво пить не пристало, пиво – пойло мужиков да бюргеров, заказал вина. Но, получив вино, понял, что лучше бы заказал пива. Не то чтобы он был большой знаток вин, но многие лета, проведенные на юге, давали ему право сказать трактирщику:
– Повесить бы тебя надо, мошенник, за такое вино.
– Другого нет, господин, только это, да еще дьярский токий есть, – сконфуженно улыбался тот.
– Неси токий, а эти помои забери.
В письме он первым делом поблагодарил епископа за рыцарское достоинство, а потом рассказал, что добрые люди, узнав о задании, отказались с ним идти. И спрашивал епископа, если он, Волков, увеличит награду из своих средств, компенсирует ли ему затраты епископ?
Когда кавалер уже почти закончил письмо, к нему подсела Агнес, сначала сидела молча, косила глазом, ерзала от нетерпения, а потом придвинулась поближе и зашептала почти в ухо:
– А к Брунхильде сегодня Сыч приходил, уговаривал. Она ему не дала, сказала, что за десять крейцеров боле никому давать не будет. Сыч позлился да ушел. Потом мы с монахом сидели грамоту учили, а она у бабы просила корыто воды, та принесла, и Хильда села на кровати ноги мыть. Сидела мыла да подол задирала так, что ляжки было видать, монах на ляжки косился, а она видела то, но ляжки не прятала, еще и песни стала петь. Шалава она. Монах от того молиться ушел. А она смеялась. Еще вот что было. Ёган ночью ходил на кухню, жрал там и бабу кухарку тискал, а она замужняя. Просто муж у нее беспутный. А еще Брунхильда с пекарем сговорилась ночью встретиться, меня все подбивала у вас денег просить.
– На что еще ей деньги понадобились?
– На рубахи батистовые, мы в купальне были, там у всех рубахи из батиста, мы уже нашли, где они продаются, стоят одиннадцать крейцеров, нам такие надобны.
– Сдурели, что ли? – сурово спросил кавалер. – Вы, может, где и золотое шитье увидите. Так что, мне его вам покупать?
– Не купите, значит? – уточнила девочка.
– Нет, – закончил разговор кавалер.
– Ладно, – многообещающе проговорила девочка и пошла в покои.
А Волков стал заканчивать письмо к епископу, но тут увидал на лестнице Брунхильду и Агнес. Они бодро направлялись к нему. Брунхильда остановилась в двух шагах от кавалера, руки в боки. Она чуть поправилась за последнее время, грудь потяжелела, из платья наружу лезла. Волосы светлые, вьются локонами.
Красавица, да и только. Заговорила зло:
– И что, не дадите денег на батистовые рубашки?
– Зачем они вам? – спросил Волков.
– А затем, – она даже не нашлась сначала, что ответить, – затем… А вдруг жених ко мне придет?!
– Так он точно придет не рубаху твою разглядывать.
– А почем вы знаете, может, и рубаху, – не сдавалась Хильда.
– Ну, такого ты в шею гони, от такого толку не будет, – заверил кавалер.
– Да? – Девушка кривилась от раздражения.
– Да! – Кавалер был абсолютно спокоен, улыбался даже.
– А вот мы в купальню пойдем, так там все в батисте, а мы в полотне, как дуры деревенские, – говорила красавица.
– Так вы и есть дуры деревенские.
– Да? Так вот? – Брунхильда была готова ему врезать, ноздри, как у кобылы на бегу, раздувались, щеки красные, в глазах злость.
– Так ты ж неграмотная, – напомнил кавалер, – что ж ты умной себя мнишь?
– Ах, вот как вы запели, – зашипела девушка и, приблизившись к нему почти вплотную, продолжила с жаром, – как лапать меня под подолом, так и безграмотная хороша, а как батист купить, так дура деревенская. Раз так, то знайте, боле перед вами подол задирать не стану, а то от ваших пальцев у меня весь зад в синяках, перед людьми стыдно.