Кай не сопротивлялся. Он запрокинул лицо и застонал, когда я присосался к его языку. Я хотел лишь на миг попробовать его вкус, прежде чем снова заговорить с ним о том, что будет дальше, потому что все это походило на чертов конец, но остановиться не смог.
Мы впервые не перемежали поцелуи прерывистым смехом. Он запрыгнул на меня, ногами обхватив талию, а я понес его в спальню — быстро, словно у нас не было времени.
Но ведь его и впрямь почти не осталось. Отношения на расстоянии всегда заканчивались провалом, и любое, даже самое тесное общение в интернете было невозможно сравнить с ощущением его твердого тела, пока он хрипло вскрикивал подо мной, а я вторгался в его тугое нутро. Разве я мог согласиться на пиксели после всех тех часов, проведенных в постели, когда я снова и снова доказывал, что он мой?
— Гаррет.
Мое имя вырвалось из него как мучительный стон. Мы целовались так жестко, что я ощущал привкус железа, но не остановились даже после того, как я в него вторгся. Одну ногу он закинул мне за спину, а о вторую я опирался рукой — наверное, слишком грубо, завтра там мог появиться синяк, — но оторваться от него… насытиться им я не мог.
Я трахал его сильней, чем когда бы то ни было.
— Пожалуйста. — Слово прозвучало, как всхлип, как надломленная, отчаянная молитва, и я даже не знал, почему произнес его. — Пожалуйста, Кай.
Его глаза — покрасневшие, обрамленные мокрыми ресницами — распахнулись, и за огнем наслаждения промелькнула печаль.
— Г… — Он захлебнулся, потому что я вошел глубже и надавил прямо на его сладкую точку. Его рука резко метнулась вниз. Сжала член, и он кончил так мощно, что залил и себя, и меня. — О черт…
Его руки дрожали, и я знал, что он переживает сенсорную перегрузку. Но он все равно впился в мои плечи ногтями, снова и снова принимая в себя каждый мой дюйм. Пока я взбирался на вершину оргазма, мы смотрели друг другу в глаза, только в этот раз без порочных усмешек и эротических шуток. Когда я бурно излился в него, в выражении у него на лице появилось что-то похожее на тоскливую муку. Возможно, он тоже подумал, что это последний наш секс.
Я вышел, и мы, задыхаясь, раскинулись на кровати. Когда Кай безмолвно поднялся, я к своему ужасу ощутил, что не могу бороться со сном. Мне о стольком нужно было сказать ему, о стольком попросить, но прежде чем дверь в душ закрылась, я успел прошептать только одно:
— Кай, пожалуйста, поедем со мной.
***
Кай
Пока Гаррета не было, я плохо спал, и прошлая ночь передышки тоже не принесла. Я знал, что когда взойдет солнце, он снова уедет. Вернувшись из душа с его произнесенной шепотом просьбой, звенящей в ушах, я увидел, что он спит мертвым сном. Какое-то время я смотрел, как вздымается его грудь. Потом устроился рядом и пробежался пальцами по волоскам у него на руках.
Я безумно устал, все тело болело, но я мог делать только одно: смотреть на него сквозь затуманенные слезами глаза. Кончики моих пальцев обводили выступы его бедер, невесомо постукивали, как по клавишам пианино, по ребрам, гладили горло. Я никак не мог перестать к нему прикасаться, желая запомнить, впечатать в свой мозг навсегда, что однажды меня и правда любил живой человек, а не только комментарии в чате.
В конечном итоге я встал, оделся и, закрывшись на кухне, трясущимися руками заварил себе кофе.
По какой-то причине я был убежден, что когда он найдет в Иллинойсе квартиру, то его соседом окажется какой-нибудь потрясающий улыбчивый гей, который в момент охмурит его. Ну а меня запихнут в далекое прошлое. Где мне, вероятно, было самое место, но я был слишком эгоистичен, чтобы сдаться без боя.
Вот только разве я сражался за нас?
Гаррет пытался. И еще как. Но даже если бы он нашел работу где-то неподалеку, разве это дало бы нам шанс? Наши с ним отношения были бы ограничены четырьмя стенами квартиры.
Включился душ, и я, поняв, что Гаррет проснулся, встал за плиту. Поджарил яйца, тосты, бекон, сделал блины… Такой большой завтрак был совершенно ненужным.
Когда Гаррет в одних расстегнутых джинсах появился на кухне, я стоял и с ужасом взирал на гору еды.
— Воу, да этого хватит на целую армию!
Я закусил губу.
— Возможно, я немного перестарался.
Я ожидал, что Гаррет пошутит, но он только вздохнул и молча наполнил тарелку. В воздухе, как туман, еще висели отчаяние и безрадостность вчерашнего секса. Я не хотел, чтобы наш секс был таким — когда мы словно цеплялись за то, что уже ускользало.
Черт, все это вгоняло в депрессию.
Пока Гаррет ел, я ковырялся в тарелке. Закончив, он взглянул на часы.