Анна (немного растерянно): Ну… я не знаю.
Бог: Вот и я не знаю. (Делает несколько шагов по сцене, заложив руки за спину, понизив голос). Тем более что, говоря откровенно, все их достоинства выглядят таковыми только на фоне недостатков других, а вовсе не сами по себе, как они почему-то думают… Ну, возьмите, хотя бы, их страсть из всего делать проблему… Варить козленка в молоке его матери, не варить козленка в молоке его матери… Господи! Да разве в этом дело?.. А это упрямство, с которым они настойчиво отгораживаются от всего мира, только чтобы никто не лез к ним с распростертыми объятиями или с еще одним окончательным решением еврейского вопроса?.. Нет, вы только посмотрите, чего они только не напридумывали, чтобы другие оставили их, наконец, в покое?.. Это ведь форменная катастрофа, если подумать!.. Сначала они изобрели Олимпийские игры и футбол, чтобы неевреи сидели на стадионе и не думали заняться окончательным решением еврейского вопроса, потому что когда ты сидишь на стадионе, у тебя просто нет на это времени… Потом для тех же целей они изобрели телевизор, надеясь, что все будут сидеть по домам и смотреть, как господин Президент божится, что не позволит никому разговаривать с нами с позиции силы или рыдать над мексиканскими сериалами, которые действуют лучше всякого клея… Затем они придумали туризм, чтобы все ездили друг к другу и забыли бы про евреев хотя бы на время… Потом бизнес, торговлю и ценные бумаги, чтобы все думали о том, чтобы поскорее разбогатеть, а не о том, кто виноват в том, что это им никак не удается… Потом они придумали свободу, братство и равенство, и здесь они, конечно, слегка перестарались потому что многие воспользовались этим открытием для того чтобы обратить его против самих евреев. Но зато потом они наверстали упущенное, потому что придумали плюрализм, демократию и права человека, а вдобавок еще Организацию объединенных наций, чтобы все имели право высказать свое мнение, так что в результате начался такой бедлам, что никто не слышал даже своего собственного голоса, в то время как все евреи занимались своими делами, не опасаясь, что все эти кричащие смогут когда-нибудь договориться и приступить совместными усилиями к окончательному решению еврейского вопроса, тем более, что напоследок кроме всего прочего они изобрели еще атомную бомбу, долголетие, гимнастику, фитнес и книгопечатание, газеты, патриотизм, науку и образование, христианство и журнал Форбс, но самым главным их изобретением стал, конечно, телефон, предназначенный для того чтобы ругать евреев можно было сидя с комфортом дома и не выходя на улицу. (Громко и с горечью). И когда они все это изобрели, то пошли молиться по своим синагогам, чтобы Машиах поскорее поторопился, потому что жить в том мире, который они создали, было, прямо скажем, весьма и весьма затруднительно.
Этингоф (появляясь в дверях) Между прочим, я все слышал…(Проходит, вытирая голову полотенцем). И про телефон, и про атомную бомбу… По-твоему, это евреи во всем виноваты?
Бог: А кто же, миленький, виноват?.. Ведь не эскимосы же телефон изобрели.
Этингоф: Так ты еще и антисемит вдобавок… Не знал… (Швырнув полотенце на спинку дивана). Зачем же ты нас тогда избрал, таких жестоковыйных, если мы тебе не нравимся?.. (Анне). Он, наверное, нас для того избрал, чтобы нас, мучить было удобней…
Анна неуверенно хихикает.
Бог (Анне): Не слушайте его, моя красавица. У него в голове всегда такие ветры дуют, что слышно на другом конце города. (Уходя в кладовку). И не надо, пожалуйста, уговаривать меня остаться.
Этингоф (полный сарказма): Ну, конечно. Когда нечего сказать, всегда говорят, что в голове ветры дуют. (Сквозь зубы). Антисемит!.. (Громко кричит в сторону закрывшейся двери в кладовку). Евреи изобрели телефон для того чтобы звонить!.. (Какое-то время смотрит на закрывшуюся дверь, затем берет с дивана полотенце). Представляю, как он вам здесь надоел, пока меня не было…
Анна: Вы только не волнуйтесь, пожалуйста. Потому что я тоже хотела вам одну вещь сказать… (Застенчиво хихикает). Я думаю, вам, наверное, это даже неинтересно будет.
Этингоф (вытирая волосы): Отчего же неинтересно?
Анна: Оттого что это глупость одна, вот отчего.… Да вы сядьте, сядьте…(Толкает Этингофа в грудь, так что он садится на диван). Я вам сразу хотела сказать, но потом постеснялась, потому что когда вы ушли, то я все думала, думала над вашими словами, и поняла, что вы буквально во всем были правы, и про Моцарта, и про книжки, и про все остальное… (Решительно). Поэтому, знаете, что?.. (Подходя ближе к дивану и понизив голос). Хотите я разденусь?..