Иешуа прячет мешочек.
И никому не говори.
Иешуа: Спасибо, папа. Не скажу. (Швыряет на стол кости).
Иосиф: И вот что я еще хотел сказать тебе, сынок. Если надумаешь все-таки идти по Старой дороге, то лучше всего свернуть, не доходя до деревни… Бог его знает, что у них в голове, у этих деревенских. Может и ничего, а может случиться, как тогда с Яковом, когда ему чуть ни выбили глаз… Слышишь, что я говорю?
Иешуа: Да, папа. Мы свернем, не доходя до деревни.
Иосиф: Вот и хорошо.
Небольшая пауза. Иешуа швыряет кости.
(С трудом). И вот еще что, сынок… Может, ты не заметил, но только мама очень расстраивается из-за твоей поездки в Иерусалим… Ты уверен, что тебе действительно это надо?
Иешуа: Да, папа.
Иосиф: Хочешь, наверное, открыть им что-то, чего они до сих пор не знали?
Иешуа: Не смейся, папа.
Иосиф: А разве я смеюсь?.. Какой уж тут смех… Просто сомневаюсь, что они будут тебя слушать, вот и все.
Иешуа: Сказать по правде, иногда, я тоже в этом сомневаюсь, папа…
Иосиф: Зачем же ты тогда идешь туда, сынок?
Иешуа: Ты знаешь, зачем.
Иосиф: Если ты опять про этот голос, который тебя зовет, то ведь тут недолго и ошибиться… Да мало ли, что привидится во сне, сынок?
Иешуа: Да, папа.
Иосиф: И все равно будешь думать, что они тебя послушают?
Иешуа: Не меня, папа.
Иосиф: Я понимаю. Боюсь, только, что даже Ему уже не под силу изменить этот мир… Людей нынче интересуют только деньги, да развлечения… Ну, что ты им скажешь? Что воровать нехорошо? Или что надо не забывать ежедневных молитв? Так ведь они все это знают и без тебя…
Иешуа: Да, папа.
Иосиф: А может, ты хочешь осчастливить их известием, что Всевышний никогда не оставляет праведника без награды?.. Так над тобой будут тогда смеяться все от мала до велика, стоит тебе только открыть с этой новостью рот…
Иешуа (швыряя кости): Я скажу им, что им давно следует поторопиться, потому что Царство небесное приблизилось настолько, что до него уже можно дотронуться рукой.
Иосиф: Тоже мне новость, сынок!.. Вот если бы ты им сказал, что на рынок привезли дешевое мясо, то тогда они бы наверняка поторопились бы и оценили бы это известие по достоинству.
Иешуа: Тогда я скажу им, что Отец их небесный простит им все их прегрешения, если только они соизволят, наконец, посмотреть, в Его сторону.
Иосиф: А ты думаешь, им это надо, сынок?.. Я, например, в этом очень сомневаюсь… Вот если бы они услышали, что римляне понизили вдвое императорский налог, то они смотрели бы не переставая в ту сторону, в которую ты бы им приказал.
Иешуа: Пусть так, папа. (Швыряет кости). Но я посмотрю на них, когда они услышат, что в своем милосердии Господь велел собрать все их грехи и возложить их на того, на кого падет его выбор, освобождая остальных от власти греха. Вряд ли они слышали прежде что-нибудь подобное.
Иосиф: Похоже, ты думаешь о них лучше, чем они есть на самом деле, сынок… Потому что они скажут тебе на это, что Господь мог бы и поторопиться или что Ему следовало бы сделать это на прошлой неделе, потому что на этой в Иерусалиме открывается новый рынок, а потом они объявят, что пока еще не совсем готовы, или займутся выяснением, кто будет первым в очереди, и в результате опять все кончится криками и ссорами, так что тебе было бы лучше, если бы ты держал это известие при себе. Ты ведь знаешь, какой самый первый грех, из которого берутся все остальные?
Иешуа: Я думаю, это неблагодарность, папа.
Иосиф: Вот именно, сынок. Обыкновенная неблагодарность. (Поднимаясь со скамьи). Боюсь, что от нее не застрахован даже Всемогущий.
Иешуа: Да, папа.
Иосиф: А кстати… (Понизив голос). Мама просила поговорить с тобой насчет Иерусалима.
Иешуа (швыряя кости): Я догадался, папа.
Иосиф: Тогда скажи ей, если она станет расспрашивать, что мы с тобой поговорили и, при этом, каждый остался при своем.
Иешуа: Конечно, папа. Я так и скажу.
Иосиф: Вот и хорошо… (Подойдя сзади к сидящему Иешуа, целует его в голову).
Иешуа: Да, папа.
Иосиф: Пойду… Вон где уже солнце, а овцы до сих пор не поены. (Уходит).
Небольшая пауза. Иешуа бросает кости. На сцене появляется Иаков.