Выбрать главу

Йахве (который появляется на сцене во время речи Авраама): Браво. Браво, Авраам. Нет, в самом деле. Прекрасная речь. Немного путанная, но в целом производит неплохое впечатление.

Авраам (не оборачиваясь): Кто это?

Йахве (показывая на саксофон): Мне кажется, что это я. (Подходит ближе). Пожалуй, я даже могу сказать, что я в этом уверен. (Поднеся к губам саксофон, издает долгий и протяжный звук). Нет, в самом деле. Ну, кто бы еще мог это быть, если не я? Может, ты?

Авраам: Не думаю.

Йахве: Значит заметано. Потому что, если во всем мире остались только я и ты, то ясно, что один из нас будет я, а другой ты… Или у тебя есть по этому поводу какие-то другие соображения, сынок?

Авраам (по-прежнему не оборачиваясь): Только одно. Я еще не закончил свою речь.

Йахве: Ну, разумеется. Разумеется. Давай. Говори. Скажи нам что-нибудь оптимистическое. (Отходит).

Авраам: Разве только то, что я приберег напоследок. (Продолжая прерванную речь). Быть мертвым, значит быть свободным. Быть свободным значит быть бездомным. Быть бездомным значит самому быть своим собственным домом, вот что это такое. Человек сам должен быть своим собственным домом и пусть, черт возьми, каждый понимает это, как хочет.

Йахве: Аминь.

Авраам: Аминь.

Йахве (подходя ближе): Значит, ты действительно думаешь, что человек сам должен быть своим собственным домом, сынок? Я правильно тебя понял?

Авраам (спускаясь со стула): И не только человек.

Йахве (с деланым изумлением): Как? И Бог тоже?.. Ты уверен?

Авраам: Если, конечно, он не хочет быть кастрюлькой, в которую что ни положи, все равно в результате сварится жиденький гороховый супчик для бедных… (Некоторое время рассматривает Йахве). Тебе еще не говорили, что с этим саксофоном ты похож на Чарли Паркера?

Йахве: А я и есть Чарли Паркер, сынок. Во всяком случае, в некотором, так сказать, смысле.

Авраам: Похоже, это новость.

Йахве: И неплохая.

Авраам (сдержано): Возможно. (Негромко). Мертвый Бог, играющий на саксофоне. Собственно говоря, отчего бы и нет?.. Ну и как тебе живется, мертвый Бог?

Йахве: Лучше бы ты спросил, как мне не живется, Авраам. Разве ты сам не знаешь?.. (Озираясь и понизив голос). Лучше скажи мне, где эта несносная женщина?.. Надеюсь, ее здесь нет?

Авраам молча показывает на землю.

Не может быть!.. Авраам! Ты шутишь?

Авраам разводит руками.

Неужели?

Авраам: Прекрасная новость, не правда ли?

Йахве: Еще бы. (С чувством, глядя в небо). Слава тебе, Господи!

Авраам: Похоже, от скромности ты не умрешь. Но я тебя понимаю. Можно, наконец, вопить, дерзить старшим, разбрасываешь вещи и знать, что никто не скажет тебе больше, что ты паршивый урод, который не хочет думать о своих ближних, как о самом себе… На твоем месте я бы просто прыгал от счастья.

Йахве: А я что, по-твоему, делаю? (Прыгает). Ах, если бы ты только знал, сколько крови она из меня выпила, эта старая дура! (Кричит). Старая дура!.. (Смолкнув делает несколько шагов по сцене, не в силах справиться с охватившим его волнением). Представь, ей доставляло удовольствие без конца стыдить меня за то, что иногда я был склонен поиграть пару часов после ужина на саксофоне или поваляться в траве! Тоже мне, великое преступленье! Как будто Бог это не нежное и легкоранимое существо, которое нуждается в отдыхе и заботе, а какая-то машина для бесперебойного производства истин для воскресных проповедей. (Злобно). Старая, грязная, вонючая дура!.. В конце концов, я никогда не скрывал, что люблю играть на саксофоне и читать после обеда исторические романы. Это написано во всех книгах, начиная вот с этой. (Пнув лежащий на земле справочник, вспоминает). Как это?.. Вначале Господь сотворил пару звуков, от которых у ангелов посыпались перья и Млечный путь завязал себя узлом, словно галстук. (Играет короткую музыкальную фразу). Поэтому в начале были ля, соль, до, си-бемоль и все такое, а уж потом все это дерьмо, которое думает, что если оно будет называть себя миром, то станет меньше вонять… Вот послушай. (Играет).

Небольшая пауза. Йахве с упоением играет.