(Оторвавшись от саксофона). Кстати. Совсем забыл. По дороге сюда я встретил юношу. Такой, знаешь ли, ладный, с длинными волосами. Совсем мальчишка… Он играл на флейте и называл себя Ицхаком… Тебе это имя что-нибудь говорит?
Авраам: А ты как думаешь?
Йахве: (укоризненно): Авраам…
Авраам: Это мой сын.
Йахве: Неужели? А то я уже было подумал, что мой. (Хихикает). Какой же ты все-таки странный человек, Авраам. Как будто я, в самом деле, не знаю, чей это сын. Конечно, в последнее время, я многое, к счастью, позабыл, но ведь не до такой же степени, сынок. (Играет).
Небольшая пауза.
(Оторвавшись от саксофона). Знаешь, мне кажется, ты мог бы для приличия хотя бы немного обрадоваться. Так, самую малость. Сказать что-нибудь вроде «ну, наконец-то» или «какое счастье», или, на худой конец, «прекрасная новость, Чарли». Тем более что мне показалось, что он идет сюда, к нам.
Авраам: А по-твоему, есть еще какое-нибудь место, куда бы он мог пойти?
Йахве (помедлив): Знаешь, Авраам. Если бы мне пришлось вдруг выбирать себе отца, то, клянусь всеми святыми, что если бы я и выбрал тебя, то только после очень долгих размышлений.
Авраам: Если бы мне пришлось выбирать себе Бога, то я бы тоже сначала немного подумал.
Йахве: Грубиян. (Играет, затем оторвавшись от саксофона). Ну, ничего. В конце концов, мне приходилось терпеть от людей и не такое. Ведь главное, наверное, совсем не это, верно, сынок?.. Главное, что сумеют выдуть твои легкие и куда смогут дотянуться твои пальцы. Потому что без этого, все остальное будет стоить не больше выброшенных на помойку рыбьих потрохов. Ты ведь не станешь это отрицать, пастушок?
Авраам: Бэ-э-э-э… (Повернувшись, медленно идет по сцене).
Йахве (вслед Аврааму): Бэ-э-э-э… А кстати, овечка. А ведь я приготовил тебе что-то вроде подарка.
Повернувшись, Авраам молча смотрит на Йахве.
Ну, что ты смотришь на меня, как будто я хочу всучить тебе статую голой Геры? Если ты отодвинешь эту ширму, то сможешь убедиться что это не так.
Подойдя, Авраам медленно касается ширмы и сразу же опускает руку.
Смелее, пастушок. Вспомни как ты гонял по кручам своих овец и не боялся свалиться в горную расщелину несмотря на ветер и туман… Ну, в чем дело, пастушок? Чего ты ждешь?
Авраам: Боюсь, как бы мне не пришлось напоследок разочароваться в тебе.
Йахве: Ты, кажется, сказал «напоследок», сынок? (Смеется). Так ты все еще не понял? В Царстве мертвых не к чему ни лукавить, ни притворяться, ни, тем более, носить маски. Здесь не надо тревожиться о будущем или жалеть о прошлом, а это значит, что слова «разочароваться» и «напоследок» тут, мягко говоря, не совсем уместны. (Сердито). Ну, чего ты ждешь? Отодвинь ее и дело с концом.
Авраам медленно отодвигает в сторону ширму, открывая перед зрителями небольшое пианино. Короткая пауза. Авраам молча рассматривает инструмент.
Конечно, это не саксофон, но ведь, в конце концов, не всем же выпадает играть на саксофоне. Кому-то надо играть на пианино или на флейте, а ты как думал?.. Да, подойди же, подойди!..
Авраам медленно обходит инструмент, не отводя от него глаз. Короткая пауза.
Конечно, требовать от тебя благодарности, было бы пустой тратой времени, но все же ты мог бы сказать мне хотя бы «спасибо» или «я тронут» или еще какую-нибудь глупость, которая выгодно отличает некоторых людей от животных и растений.
Авраам (сухо): Я тронут. (Остановившись возле пианино, открывает крышку и очень медленно и негромко вызывает к жизни музыкальную фразу из «Порги и Бесс» Гершвина).
Небольшая пауза.
Йахве: Вот видишь. А ты думал, что я хочу подсунуть тебе какую-нибудь дрянь… А ну-ка, ну-ка…
Наращивая темп, Авраам повторяет музыкальную фразу несколько раз в различных вариациях. Мигает и медленно меркнет свет. Сцена погружается в полумрак.
(Мягко). Прекрасно, сынок… Нет, это и в самом деле прекрасно, разрази меня гром. Мне кажется, ты попал прямо в точку. А ну-ка, давай попробуем теперь вместе… (Подхватывает мелодию).
Авраам берет еще несколько аккордов. Йахве играет вместе с ним. Долгая, наполненная музыкой пауза.