- Уверена? – с усмешкой спросил парень.
- Уверена, - ответила принцесса. – А знаешь ли ты, что твоя возлюбленная никогда не будет тебе принадлежать полностью?
- Почему это? Я сейчас закончу с этим заклинанием, и мы с ней уедем.
Леонард вздрогнул, поняв, что речь идёт об Анне.
- Может вы и уедете, но любить она будет не тебя и скоро ты это поймёшь!
- А кого же, если не меня?
- Она не рассказывала про то, что великий король Ролан связал её магией крови со своим сыном, нынешним королём Леонардом.
- Ты знал об этом? – спросил Сантар.
- Узнал сегодня, - ответил Леонард. – Таким образом, я и узнал, что она здесь. Но видимо, что-то с этой связью не так, ведь её здесь нет, хотя я ощущаю её чётко.
- Глупый мальчишка! Эту связь разорвёт теперь только смерть!
Леонард снова вздрогнул. Её смерти он точно не желал.
- Теперь?
- Да, мальчишка теперь! Ибо год назад их не связывали чувства, была только кровная связь. А теперь… В общем, зря ты надеешься на счастливую жизнь с ней. Не пройдёт и недели, как она начнёт чахнуть без него. Через месяц заболеет, а через полгода умрёт.
Вилануэль ничего не ответил, хотя король ждал его слов. Он начал произносить слова на незнакомом языке, напевая их словно песню. Песня продолжалась около десяти минут и ничего нового не происходило. Та же песня, те же светящиеся руны на полу тронного зала, те же артефакты, разложенные вокруг принцессы, или правильнее будет сказать, вокруг того, кто ею притворялся. И тут принцесса взвыла, падая на пол, а следом и мошенник, а потом Леонард ощутил боль в области сердца, расходящуюся по всему телу. Ноги ослабли вмиг, но он смог устоять уперевшись в стену.
- Анна, - выдохнул он сквозь боль, увидев, что с мошенника слетела иллюзия. – Там дверь. Помогите добраться!
- Сантар и Вильям подхватили короля и устремились к двери. Дверь открыли быстро, но пройдя в зал поражённо замерли.
Из глаз, ушей, рта и даже груди Ингрид вырывалась тьма. Холодная, липкая и противная тёмная субстанция, покидала тело девушки шипя и визжа, непонятно как. Она тянулась в разные стороны, но отлетала, как обожжённая от мест, где проходили линии рунного письма.
А Анна продолжала шептать уже сорвавшимся голосам, чувствую, как её магические силы иссякли, и только жизненная осталась. Но остановиться она не могла. Не имела права позволять и дальше этой твари жить в теле принцессы и уничтожать род. Не могла позволять ей дальше пить магию невинных людей. Она не сожалела в это миг о том, что Его величество, король Ролан, возложил на неё столь большую ответственность. Она сожалела лишь о том, что стольким людям, в том числе и королю с королевой, пришлось умереть ради этого дня. Более того, Анна понимала, что, отдавая свою жизненную силу на завершение этого заклинания рискует не только остаться без магии, но и умереть.
И она не остановилась. Допела, хоть и шёпотом, слова древнего заклинания и только увидев, как тьма, разрываясь на части стремиться в кристаллы накопители, позволила себе прикрыть глаза и беззвучно заплакать от боли. Агония разрывала каждую клетку, выжженые потоки, по которым текла магия отзывались болью, словно тысячи лезвий пронзили тело. А сил уже не было, даже на то, чтобы просто открыть глаза, не говоря уже о том, чтобы посмотреть не завершился ли процесс.
Эпилог
(Спустя две недели)
- Могла бы и раньше проснуться, соня такая бессовестная, - сказал Вильям. Анна распахнула глаза, не веря в услышанное. – Что ты так на меня смотришь? Я не прав по-твоему? Ты две недели спала, по-твоему, этого недостаточно?
- Вильям, - прокряхтела Анна.
- Молчи Анна. Тебе пока рано говорить. Ты ещё не совсем восстановилась, - услышала она голос Леонарда и обернулась. Он стоял с другой стороны кровати. – Можешь кивать, только осторожно, хорошо.
- Хорошо, - прокряхтела Анна.
- Анна, тебе же сказали: без разговоров.
Послышался звук открываемой двери и:
- Аннабэт, солнышко! – воскликнула Элиза. – Ты пришла в себя! Как же ты нас напугала! Разве можно так поступать. А вы почему ещё здесь? Почему девушку смущаете! Вон отсюда!
- Она меня не стесняется, - сказал Вильям улыбаясь. – Она вообще только раз в жизни, на моей памяти, засмущалась. И только потому, что признавалась в любви?