- Ты права, разрывать помолку не станем.
- И? – поторопила его Анна, желая всё же услышать ответ на свой вопрос.
- Что? – недоумение король играл отменно. Не знай Анна про то на сколько он умён, поверила бы.
- Вы не ответили на мой вопрос.
- А ты не называешь меня по имени, хотя я просил. Не обращаешься на «ты» несмотря на то, что это я тоже предложил. И раз ты всё это игнорируешь, то не вижу смысла себя обременять ответами.
- Это не одно и тоже.
- Не сказал бы, что по сложности эти действия сильно отличаются.
- Ладно, - прошипела Анна. – Леонард… - начала она, вкладывая в голос всё своё раздражение. Этим она старалась заставить его пожалеть. – Что ты сделаешь, когда игра завершиться?
Леонард криво улыбнулся. Было видно, что раздражённый голос его не порадовал, но обращением он, видимо, остался доволен.
- Мне нравиться начало. Оно… многообещающее, - подобрал он слово, мягко улыбаясь.
Анна поняла, что он не передумает и отвечать не собирается.
- Ты рушишь мои планы и подвергаешь свою жизнь опасности! Я буду вынуждена пойти на крайние меры, если сделаешь сказанное!
- Тогда я предприму что-то ещё более опасное. Я уже говорил: своей жизнью распоряжаться буду сам.
- Но это касается не только вашей жизни.
- Твоей Аннабэт! Разве так сложно обращаться на «ты»?
- На «ты» я обращаюсь только к близким!
- Считай, что я теперь один из них! Тем более, что после приёма все будут так считать.
- Сначала выставите меня вертихвосткой, решившей перескочить от принца к королю, а потом…
- А это правда?
- Нет, конечно! – возмутилась Анна.
- Тогда что вас смущает? Их пересуды мало должны тревожить ту, что не собирается здесь жить.
- Будучи невестой короля удрать не так-то просто.
- Только это тебя и волнует… - покачал он головой. – До этого ещё есть время. Сейчас нам пора и прошу тебя не совершай глупостей.
Анна фыркнула и со словами:
- Это ты совершишь сейчас самую большую глупость, - вышла из кабинета.
- Мне думается иначе, - совсем тихо сказал король, покидая помещение, вслед за Аннабэт. Идея, пришедшая в голову внезапно с каждой минутой, казалась всё правильней и правильней.
Роберт Кромберг мрачно наблюдал за тем, как в зале собирается народ.
- Мне не спокойно, - тихо сказала Элиза.
- Не переживай. Всё будет хорошо, - решил подбодрить супругу герцог, хотя сам переживал сильно. Официальное представление их сына ко двору, прошло для него довольно сумбурно – эмоции были на пределе – слишком много всего произошло одновременно и сильно озаботиться этой ситуацией не было возможности. То ли дело сейчас: голова забита мыслями о грядущем и ни одна из них не предвещает доброго исхода.
- Ты сам не веришь в это, - сказала, как и всегда проницательная, Элиза. – Мне не удалось придумать достойное решение. Единственное, что пришло в голову – это соврать, что есть договорённость по поводу брака. Но подобное заявление повлечёт за собой не меньше проблем.
- Зато позволит избежать этот, - задумчиво сказал Роберт.
- Даже не думаете о чём-то подобном заикнуться, - резко прошипел Вильям, который только подошёл и услышал последние фразы матери. – Этого ещё не хватало!
- У тебя хоть какой-нибудь план есть? – спросила Элиза у сына.
- Вам не кажется странным, что они сильно запаздывают? – решил перевести тему Вильям. Ему не нравились эти разговоры, и сестра действительно задерживалась. Что про это думать он не знал, такое не могло не раздражать.
- Странно то, что принцесса Ингрид отлучалась ненадолго и вернулась рассерженная и раздражённая, - отметила Элиза. – Ей, наверное, не помешает компания.
Сказав это, герцогиня направилась к принцессе, оставив супруга и сына одних. Добиться от них разумного и честного ответа не представляется возможным, а за принцессу она действительно переживала. За годы проведённые в роли её матери, она не только привыкла к ней, она ещё и полюбила её, как родную дочь. Элиза желала девушке счастья и благополучия и ей не хотелось бы, чтобы виной несчастья Ингрид стала Аннабэт. Возможно, не согласись она с мужем тогда, двадцать лет назад, и настояв на том, что их дети будут жить дома, хоть и как отпрыски слуг, она бы смогла избежать подобной ситуации. Но сейчас этого всего отменить было нельзя. Мысли всё возвращались в прошлое, но осознание неисправимости произошедшего всё же ударяло по нервам.