– Я чувствую себя ужасно глупо из-за всего этого, – сказала девушка.
– Так как, вы говорите, зовут вас, мисс? – спросил Клинг.
Клинг был детективом третьего класса. Он был высок, белокур и выглядел очень молодо, главным образом потому, что и в самом деле был ещё очень молод. Он был последним пополнением детективов, участка и иногда, задавая вопросы, попадал, что называется, пальцем в небо, но это было вполне простительно, так как он все ещё только постигал искусство ведения допроса. А иногда из-за этих своих вопросов он чувствовал себя довольно глупо. Именно поэтому Берт Клинг в известной степени лучше других понимал, что должна чувствовать эта молоденькая негритянка, которая сидела сейчас перед ним на стуле с прямой спинкой.
– Меня зовут Бетти, – сказала она. – Бетти Прескотт.
– И где вы живете, Бетти? – спросил Клинг.
– Понимаете ли, я работаю у одних людей в соседнем штате. Я у них домработница, понимаете? Я работаю у них уже шесть месяцев. Мистер и миссис Хейнес? – последнюю фразу она произнесла с вопрошающей интонацией и, приподняв брови, взглянула на Клинга, как бы ожидая того, что он должен знать, кто такие эти мистер и миссис Хейнес. Но Клинг не знал этого. – И я сейчас должна вернуться к ним, – сказала Бетти. – Четверг – это мой свободный день, понимаете? Четверг и каждое второе воскресенье. Обычно я приезжаю в город по четвергам. Мистер Хейнес отвозит меня на машине на станцию, а миссис Хейнес подбирает меня по пути, когда я возвращаюсь. Я уже должна была бы вернуться, но я решила, что мне нужно сообщить вам об этом. Я звонила миссис Хейнес, и она сказала, чтобы я обязательно заявила об этом. Понимаете?
– Понимаю, – сказал Клинг. – А здесь в городе вы снимаете где-нибудь квартиру?
– Я живу здесь с моей кузиной. С Айсабель Джонсон? – и опять она произнесла фамилию кузины с вопросительной интонацией. Но Клинг не знал и Айсабель Джонсон.
– Ну хорошо, так что же все-таки случилось, Бетти? – спросил Браун.
Вплоть до этого момента он хранил молчание, предоставив Клингу вести дело. Но Артур Браун был детективом второго класса и в работе своей проявлял явную склонность к нетерпению. Может быть, он был таким нетерпеливым из-за того, что фамилия его Браун (Коричневый) по непонятным причинам полностью совпадала с цветом его кожи. В прошлом он вытерпел по этому поводу немало подначек со стороны своих американских соотечественников и было время, когда он даже решил было сменить свою фамилию на Липшиц. И пусть себе радуются. Нетерпение его иногда мешало ему в избранной им профессии, но оно не представляло серьезной помехи, если учесть вторую присущую ему черту характера – необычайное упорство. Если уж Браун вцепился зубами в какое-то дело, то он не разожмет челюстей, пока орешек не окажется расколотым. Его нетерпеливость была особого свойства. Вот взять, например, Мейера Мейера, который тоже работает детективом в их же участке. Детектива по фамилии Мейер наградили также и именем Мейер. Так он на всю жизнь и остался Мейером Мейером. И если уж вам захотелось увидеть человека, который натерпелся сполна из-за своего имени, то Мейер Мейер как никто другой подходит для этой цели. Но в случае с Мейером годы насмешек привели к тому, что у него выработалась почти неестественная терпимость ко всему. Но тут, правда, не выдержала сама природа и с явным нетерпением и поспешностью принялась обрабатывать внешность Мейера, в результате чего он стал лысым, как бильярдный шар, хотя ему не было и сорока. Но вот так это получается: два разных человека, две разные фамилии, две крайности характера.
– Что же произошло? – спросил нетерпеливый Браун.
– Вчера утром я сошла с поезда, – сказала Бетти. – Я села на поезд в восемь семнадцать вместе с мистером Хейнесом. Но я не сидела в вагоне рядом с ним, потому что в дороге он обычно разговаривает о делах со своими друзьями. Он работает по связи с прессой? – и снова она произнесла это с допросительной интонацией. Клинг кивнул.
– Продолжайте, – сказал Браун.
– Ну и вот, когда мы приехали сюда, в город, я вышла из вагона и уже шла, когда этот человек догнал меня.
– Где это было? – спросил Браун.
– Все ещё на вокзале, – сказала Бетти.
– Продолжайте.
– Он сказал мне: “Хелло” и спросил, не новенькая ли я в этом городе. Я ответила, что нет, что я живу на Севере уже два года, но что работаю я в другом штате. Он показался мне приятным человеком, очень хорошо одетым, понимаете? Солидным.
– Да, – сказал Клинг.
– Во всяком случае, он сам сказал, что он проповедник. И он похож был на проповедника. И он начал благословлять меня. Он сказал, благослови вас господь, и все такое прочее, а ещё он сказал, что мне нужно очень осторожно вести себя в таком большом городе, полном всяческих соблазнов для юной и невинной девушки. Здесь много людей, которые могут обидеть меня?
И снова знак вопроса в конце фразы, и сынова Клинг сказал “Да” и сразу же вслед за этим выругал себя за то, что поддался соблазну отвечать на эти вопросительные интонации девушки.
– Он сказал, что мне нужно особенную осторожность проявлять в отношении денег, потому что здесь есть множество людей, которые готовы пойти на что угодно, только бы заполучить их в свои руки. И он спросил меня, есть ли у меня при себе какие-нибудь деньги.