Этан вдруг почувствовал, что страшно устал от мерзкого фарса.
– Послушай, Джейн, не в твоих силах это остановить...
И тут, повинуясь внезапному порыву, Джейн метнулась к нему и впилась поцелуем в его губы. Тихо ахнув, Этан попытался освободиться, но она, обхватив его лицо, углубила поцелуй, и ее язык неуклюже вторгся в его рот.
Этан сжал ладонями голову Джейн, зарываясь пальцами в ее волосы, потом, потянув к себе, посадил ее на колени. Господи, как же до сих пор он жил без этого? Лаская Джейн в своих объятиях, он чувствовал, как жизнь снова начинает оживать в нем. Прохладная, как шелк, под его жаркими руками, Джейн сначала послушно покорялась его прикосновениям, но вдруг сорвала с него галстук и отбросила в сторону.
Дальше началось какое-то сумасшествие. Не отрывая от него рта, она сменила положение и теперь смотрела Этану прямо в лицо, пока он поднимал ее юбки, чтобы иметь возможность прикоснуться к обнаженным бедрам.
Заскользив руками вверх по ее гладкой коже, он обхватил полные ягодицы, в то время как Джейн неловко взгромоздилась на его колени. Ее вездесущие ладони блуждали по нему, боролись с пуговицами жилета, вытаскивали из брюк рубашку и неумело расстегивали ширинку...
В следующий миг Этан остановился перед входом в ее недра, как варвар у гостеприимных ворот. Мягкая и податливая, она парила над ним, согревая теплом влажных складок, щекотавших кончик его возбужденной, болезненной плоти.
В его затуманенном сознании промелькнула мысль, что только преступник может вот так овладеть неопытной девственницей в карете. Хотя, если быть до конца честным, скорее, это она собирается овладеть им.
Этан позволил Джейн немного опуститься, пока ее жаркий зев не поцеловал горящую головку. От приступа сладострастия у него совершенно помутился разум, и он не мог ни о чем думать, кроме первого мига обладания, когда она обожмет его со всех сторон плотным кольцом...
И что тогда? Что станет с ней? А с тобой?
Этан попытался заглушить надоедливый голос. К черту благородство! Никогда он не был ни хорошим, ни хотя бы милым...
Вдруг он оттолкнул ее от себя, и Джейн в ворохе кружевных юбок приземлилась на скамью напротив.
Резко ударив кулаком в потолок кареты, Этан громко крикнул:
– А ну, гони быстрее!
Его голос прозвучал грубо и сипло. С противоположного сиденья, отделенного от него коротким, но теперь уже непреодолимым расстоянием, Джейн, убирая с лица юбки, метала в него гневные взгляды.
– Почему? – едва слышно прошелестел ее слабый голос.
– Приведи себя в порядок, – рявкнул Этан. Дрожащими руками Джейн попыталась вернуть на место корсаж, но у нее ничего не получилось. Запутавшись в платье, она соскользнула на пол, и Этану пришлось наклониться, чтобы помочь ей подняться. От хмельного запаха разгоряченного женского тела у него с новой силой заболело в паху.
Набросив на плечи Джейн пальто, Этан усадил ее в самый дальний угол экипажа, надеясь, что уж это расстояние он никогда не сумеет преодолеть.
– Я не подхожу для вас, и вы это отлично знаете, – скороговоркой проговорил он. – Новое всегда притягивает и доставляет радость, но, боюсь, ваши непрекращающиеся эскапады могут поставить нас обоих в неловкое положение.
Джейн смотрела на своего спутника широко открытыми глазами, в которых мерцал неровный блеск раскачивающихся снаружи экипажа фонарей. Этан сознавал, что обидел ее, но какой еще у него был выбор?
Карета остановилась, и Этан вздохнул, испытав невольное облегчение. Кажется, на сегодня для него пытка закончилась.
Из открытой двери лился золотистый свет, оставляя на мраморных ступеньках светлую дорожку, и расторопный слуга, пройдя по ней, почтительно открыл дверцу экипажа. Подняв капюшон, Джейн плотно завернулась в плащ, чтобы скрыть неопрятный вид своего наряда, и покинула карету.
Этан безмолвно смотрел ей вслед; она уходила, унося с собой свой пленительный образ и мучительные мечты о невозможном.
Внезапно Джейн обернулась, и маленькая рука, высунувшись из-под накидки, сжала его ладонь.
– Не стоит меня недооценивать, Этан Деймонт, – услышал он голос Джейн.
После этого рука снова исчезла под накидкой. Позолоченные двери, за которыми исчезла Джейн, закрылись, и экипаж тронулся с места.
Глава 17
Человек снова сидел перед камином. На этот раз он согнулся и положил локти на колени. Его взгляд, устремленный на угли, словно искал в огне ответ на вопрос, который не был произнесен.
Игрок становился непредсказуемым. Неужели он не может сосредоточиться на одном деле, чтобы завершить полученное задание? И не пожертвовать ли этой шахматной фигурой, чтобы затем начать все заново?
Но где найти второго такого исполнителя, который сочетал бы в себе таланты игрока и занимал соответствующую ступень на социальной лестнице? Впрочем, трудно не означает невозможно.
И все же на эту игру потрачено слишком много сил и времени, слишком многое пойдет прахом, если придется покончить с игроком, прежде чем выбранная стратегия принесет реальные результаты.
Человек на секунду прикрыл глаза. Почему-то уверенность, что игрок добьется успеха, не покидала его даже в этот непростой момент. Приближалось время последнего испытания. Новая проверка раз и навсегда покажет твердость игрока.
Ну а если он все провалит...
Что ж, такова природа этого бизнеса. Судьбы наций превыше участи простых смертных, и результат стоит много больше, чем все пешки, вместе взятые.
Не успел Этан выехать на дорогу, как экипаж остановился; дверца открылась, и внутрь просунулась голова с густой белой шевелюрой. Лорд Мейвелл! Толстяк тяжело пыхтел, его лицо налилось кровью.
– Деймонт, у нас проблемы, – мрачно сообщил он.
Когда горничная объявила, что дядя желает видеть ее у себя в кабинете, у бедняжки Джейн екнуло сердце. Она-то полагала, что сумела скрыть по возвращении следы неопрятности своего внешнего облика.
Сославшись на внезапное недомогание, Джейн поспешно направилась в свою комнату и сменила нарядное вечернее платье на старое муслиновое. Теперь она казалась себе совсем другим человеком, хотя мысли ее все еще беспорядочно метались, не давая ей возможности трезво оценить случившееся. И уж конечно, в этот момент меньше всего ей хотелось видеть дядю.
Спускаясь вниз по лестнице, Джейн невольно представляла безжалостный блеск, который порой замечала в глазах лорда Мейвелла, а при виде тетки и кузин, выстроившихся цепочкой в коридоре перед кабинетом, ее беспокойство только усилилось.
Медленно проходя мимо тетушки, она заметила, что та старается не встречаться с ней глазами, зато Серена так и сверлила ее взглядом, полным горячей ненависти.
«Они сердятся на меня, – пронеслось у Джейн в голове. – Но как они узнали? Неужели Деймонт обо всем рассказал? Да нет же, нет. Вряд ли он способен на подобное».
По какой-то причине гнев Серены расстроил Джейн больше, чем реакция дяди. У нее не было сестер и подружек ее возраста, и теперь, по-видимому, уже не будет.
Когда Джейн подошла к двери кабинета, за спиной раздался шорох шелка, и она обернулась. Тетушка и кузины уходили.
В кабинете стоял полумрак, лишь единственная свеча на каминной полке освещала лицо лорда Мейвелла.
– Не очень хороший поступок, Джейн, девочка, – начал он без всяких предисловий. – Совсем нехороший.
– Дядя, я...
– Молчать! – Гарольд резко повернулся к племяннице, и его лицо показалось ей застывшей маской из тени и света. – Ты достаточно сказала.
Только теперь Джейн с ужасом заметила, что дядя Мейвелл держит в руке письмо, которое она отправила утром Матушке.
Господи, спаси и сохрани! Джейн прикусила губу. Она решила, что сошлется на нервы. Ее замучила... тоска по дому. Нет, ей приснился ночью кошмар, и от страха она дала волю фантазии.