Конечно, если бы Джейн выросла, деля постели, гребни для волос и одну измученную горничную с пятью сестрами, вероятно, и она сгорала бы от желания поскорее покинуть родительский кров, но имение ее отца отошло брату, Кристофу, который стал новым маркизом Уиндемом. Четырнадцатилетнюю Джейн с матерью переселили в Нортумбрию во вдовий дом, находившийся в меньшем по размеру и значению поместье.
Впрочем, что ей до всего этого? Ни в чем не нуждающаяся молодая невеста с приданым не должна ломать голову над надуманными проблемами.
Сделав глубокий вдох, Джейн с терпеливой улыбкой повернулась к расшалившимся кузинам. К сожалению, в условиях истощения мужских ресурсов на ярмарке невест девочки практически не имели шансов выйти замуж. Нехватка достойных молодых людей сделала конкуренцию особенно жесткой, а «орда Мейвелла» не слишком высоко котировалась среди холостяков, хотя почти довела его светлость до банкротства, непрестанно требуя дорогие наряды и увеселения, необходимые для привлечения достойных молодых людей. В результате на приданое девушкам практически ничего не осталось.
А вот гардероба Джейн, напротив, хватило бы на десяток дочерей. Она носила только самые изысканные и модные платья, позволявшие ей во всеоружии выезжать на поле брани, где победительницы находили женихов, а проигравшие до самой смерти оставались в старых девах.
Когда игра переместилась к ней на постель, а смех и визг достигли апогея, Джейн решила найти для сна другое место. Она попыталась сползти с кровати между Сереной и Беделией, и тут, опустив глаза, обнаружила, что помяла один из рисунков. Она поднялась и, положив листок на колено, попробовала разгладить его.
Все наброски, выполненные Сереной, и вправду были очень хороши. Такой талант нельзя не уважать, тем более если бедной Серене, кроме этого, больше нечем похвастать: не слишком умная, со скромными внешними данными, она к тому же ужасно брыкалась во сне, что Джейн могла засвидетельствовать с полной уверенностью.
Неожиданно на бумаге проступило лицо, и при виде его Джейн замерла. Ее дыхание участилось. Высокий лоб, широкие скулы и непослушная грива длинных волос невольно вызвали у Джейн ассоциацию с усталым средневековым рыцарем, который снял шлем, после того как зарубил дракона и освободил принцессу.
Неужели ее спаситель из сада?
– Кто это? – Августа фыркнула.
– Никто. Так, именная карточка.
– Что?
Этого просто не могло быть.
– Именными карточками маман называет джентльменов, приглашенных на прием для ровного счета, – любезно пояснила Беделия. – Этан Деймонт не джентльмен, никто и ничто, просто приятное лицо для заполнения пустого места за столом.
– И еще папе нравится играть с ним в карты, – добавила Серена. – Он говорит, что будет играть с ним до тех пор, пока не поймет, как Даймонд (Бриллиант {англ.).) его дурит.
Приглашенный, но нежеланный? Дела обстояли хуже чем Джейн могла предположить.
– Даймонд? – Она повернулась к кузине. – Игрок, о котором без умолку болтают в обществе?
Августа закатила глаза:
– Слухи о нем сильно преувеличены: у него нет ни имени, ни состояния. Серена присовокупила его к остальным, чтобы получилась дюжина.
– Зато у него миленькие глазки. – Серена хихикнула.
Человек на портрете как будто смотрел прямо на Джейн, и она невольно подумала, что Серена обладает куда большим талантом, чем можно было предположить. В спешке заготовив нужное количество набросков, она запечатлела человека точнее, чем у нее получилось бы, если бы она очень старалась.
Глаза Этана Деймонта отнюдь не производили впечатление «миленьких», скорее, они были потерянными и трагичными, говорили об одиночестве и ироничной покорности обстоятельствам. Джейн почувствовала, как в ее груди что-то странно шевельнулось. Этан Деймонт. Даймонд.
Она снова перевела взгляд на рисунок. Глаза... Ее не покидало чувство, будто мистер Этан Деймонт далеко не так прост, как кажется.
Глава 3
На следующее утро Этан заставил себя вернуться в обычную колею и вскоре уже шагал вниз по Стрэнду, помахивая тросточкой. Ничто в мире больше не должно его волновать. Накануне он выиграл изрядную пачку банкнот у лорда Мейвелла вдобавок к весомому вознаграждению, полученному от дородного старого дядюшки Коллиса Тремейна.
Этану так и не сказали, за что избили Коллиса и его дядю, за что, сковав цепями, бросили обоих в подвал оружейного завода, больше похожий на темницу. Впрочем, он и не интересовался, даже не спросил имени дядюшки, беспечно окрестив его Чудаковатым старцем, и на том поставил точку. Человеку порой необходимо знать положение вещей, но иногда лучше оставаться в неведении.
Этан любил Лондон, каждый его уголок и терпеть не мог уезжать из города. Несколько раз его вытаскивали на домашние приемы в загородные имения, где за ним закрепилась репутация отменного охотника и наездника, но основную часть времени он проводил там, борясь с удушающей скукой и соблазняя хозяйку дома, что обычно заканчивалось полной капитуляцией его жертв.
Не обходилось, конечно, и без памятных событий, когда ему случалось спасаться бегством от ревнивых мужей... Да, то были прекрасные времена!
Этан поймал свое отражение в стекле витринного окна. Никогда не упуская случая восхититься плодами своего труда, он на мгновение задержался, чтобы поздравить себя с достигнутым эффектом. Каждая деталь его облика выдавала в нем джентльмена. Касторовая шляпа из дорогого меха бобра с узкими по последней моде полями сидела на голове с легким наклоном, создавая необходимое впечатление небрежности. Фрак и жилет из прекрасных тонких тканей стильно облегали тело. Сшитые на заказ серые перчатки из лайковой кожи сжимали прогулочную трость, хотя он не любил носить ее и не испытывал в этом необходимости.
Из обуви он отдавал предпочтение сапогам перед туфлями с чулками, хотя обладал превосходной формы икрами.
С головы до пят он воплощал собой образ настоящего джентльмена. Все было при нем и на своем месте. Ничто не изобличало его истинного происхождения и не напоминало окружающим о том, что он не принадлежит – не совсем принадлежит – к благородному кругу.
Но безусловно, все это знали. Много лет назад Этан решил, что лучше раскрыть это обстоятельство раньше, чем позже, и трудиться в поте лица, чтобы заставить людей забыть об этом.
Зачем?
Сказать по правде, он и сам не знал. С рождения его воспитывали так, чтобы он мог войти в высшее общество, нагружали уроками, нанимали гувернанток и учителей из обедневшего дворянства. Не жалея никаких средств, его обучали верховой езде, стрельбе и другим забавам класса, представители которого практически ничем не занимались, кроме развлечений.
Глядя теперь на свое отражение в стекле, Этан Деймонт не мог не согласиться, что его отец проделал колоссальную работу. Рожденный в семье суконщика и белошвейки, Этан выглядел как аристократ до кончиков ногтей, каким и мечтал видеть его отец.
Конечно, цель отца состояла в том, чтобы поднять положение семьи в обществе на более высокий социальный уровень. Жаль, старик не сознавал, что, делая из Этана истинного аристократа, то есть ленивого и бесполезного человека, он добился лишь полного отсутствия у сына интереса к производству матрасного тика, за что и выбросил его девять лет назад из дома, объявив никчемным и несносным балбесом.
Впрочем, Бог с ним! Все равно теперь этого никто не узнает. Красивый дом в Мейфэре, слуги и все остальные атрибуты аристократической праздности поставили его вровень с самой изысканной публикой.
За его спиной прошли две дамы в сопровождении увешанного покупками лакея. Обе шляпки сначала обернулись в его сторону, затем посмотрели друг на друга, вслед за чем раздались возмущенные смешки. Только тут Этан осознал, что задумчиво смотрит на витрину магазина, торгующего предметами женского нижнего белья.