— А когда вы с Клер договорились насчет всего этого?
— Две… две недели тому назад.
— А как она вышла на вас?
— Ей сказал обо мне один общий знакомый. А почему вы обо всем этом спрашиваете у меня? Неужто она не рассказала сама?
Карелла решил проигнорировать этот вопрос.
— А на каком месяце беременности была Эйлин?
— Чуть больше двух месяцев.
— Значит, забеременела она где-то в начале сентября, так?
— Да, по всей вероятности, именно так.
— Ну хорошо. Доктор Мэдисон, вам придется одеться и поехать с нами.
Только теперь доктор Мэдисон растерялась.
— Но… но мои пациенты. У меня назначен прием, — сказала она.
— Боюсь, что с этого момента вам придется вообще забыть о своих пациентах, — сказал Мейер.
— Почему? Что плохого я сделала? Я попыталась спасти молоденькую девчонку от грозящей ей беды. Ну, что тут плохого?
— Аборты запрещены законом. И вам это прекрасно известно, доктор Мэдисон.
— Эти законы следует отменить!
— Может, вы и правы. Но законы писаны не нами и не нам их отменять, леди.
— Я ж пыталась ей помочь! — растерянно твердила доктор Мэдисон. — Я только…
— Вы убили ее, — сказал Мейер.
Однако в голосе его не было особой уверенности, и наручники ей он надевал уже без всяких комментариев.
Глава 13
Среда. Восемнадцатое октября.
Бабье лето сдает позиции в городе. В дежурном помещении холодно, хотя радиаторы центрального отопления включены и работают отлично.
Осень нагрянула как-то неожиданно и, казалось, без всякого предупреждения. Мужчины, сидящие в комнате, молча потягивают горячий кофе.
В дежурке холодно.
— Берт, нам нужно кое-что спросить у тебя.
— О чем это?
— Насчет Клер.
Тут зазвонил телефон.
— Восемьдесят седьмой участок полиции. Детектив Карелла слушает. О, конечно же, сэр. Нет, весьма сожалею, но мы пока не сумели ничего отыскать. Мы сейчас проводим проверку во всех ломбардах, мистер Мендель. Да, сэр, естественно, как только нам удастся что-нибудь обнаружить. Обязательно. До свидания, сэр, спасибо, что позвонили.
Было что-то нелепое в том, что сейчас происходило здесь. Берт Клинг в напряженной позе сидел на стуле за своим рабочим столом. Карелла, положив на рычажки замолкнувшую трубку, подошел к Берту и остановился рядом с ним, не зная, как разрядить обстановку. Мейер сидел на углу стола, сильно наклонившись вперед, опираясь локтем о колено и глядя в пол. Выражение лица у Клинга было мрачным и настороженным. Больше всего он сейчас походил на затравленного подозреваемого, которого пытается расколоть пара закаленных в таких делах детективов.
— Так что бы вы хотели знать? — спросил он.
— Скажи, в разговорах с тобой она никогда не упоминала об Эйлин Гленнон?
В ответ Клинг только молча отрицательно покачал головой.
— Берт, пожалуйста, попытайся все-таки припомнить. Это могло быть где-то в сентябре, когда миссис Гленнон лежала в больнице. Не говорила ли тогда Клер, что она познакомилась с дочерью миссис Гленнон?
— Нет. Я бы наверняка сразу вспомнил об этом, как только в деле возникла эта фамилия. Нет, Стив, она никогда не говорила об этой девочке.
— Ну хорошо, а говорила она тебе когда-нибудь о какой-нибудь девушке вообще? Понимаешь, я хочу сказать, не волновала ли ее какая-нибудь семейная проблема, возникшая у кого-то из ее подопечных?
— Нет. — Клинг снова покачал головой. — Нет, Стив, ничего такого мне не приходит на память.
— А о чем вы вообще разговаривали? — спросил Мейер.
— Как это — о чем?
— Ну, о чем вы говорили, когда оставались вдвоем? Клинг прекрасно понимал, чего именно добивается Мейер. Он сам в конце концов полицейский и сам сотни раз пользовался этим приемом. Мейер просто старается направить его мысли в определенное русло в надежде на то, что в общем потоке слов удастся уловить что-то для него важное. Но даже зная обо всем этом, он почувствовал какую-то тупую боль. Ему очень не хотелось говорить о Клер. Он ни за что не хотел повторять сейчас вслух ее слова, которыми они обменивались между собой шепотом наедине.
— Ну, не можешь ли ты припомнить хоть что-нибудь? — очень мягко продолжал настаивать на своем Мейер.
— Ну, мы… мы говорили о самых разных вещах.
— Ну, о чем, например?
— Ну, вот однажды… однажды у нее болел зуб и ей пришлось сходить к дантисту. Я отлично это помню… ей ужасно не хотелось идти. А потом однажды… однажды вечером она пришла, а челюсть у нее все еще была заморожена. Ну, ей там сделали укол новокаина. И вот тогда она все подначивала меня. Она… она, помню, говорит мне: “Валяй! Думаешь, ты такой сильный! А вот держу пари, что ты не сможешь сейчас сделать мне больно”. Она просто так шутила, понимаете? Потому что… мы вообще часто шутили на эту тему. Ну, сами понимаете… по поводу того, что я работаю в полиции.