— Тише… тише… соседи услышат… — взмолился Холстед.
— Ах, соседи? — выкрикивал Клинг. — Он соседей стесняется! И у тебя хватает наглости!..
Постоянно пятясь, Холстед дошел до кухни. Руки его дрожали, но Клинг продолжал напирать на него.
— Я… я… это она сама, — торопливо бормотал Холстед. — Она сама хотела… Я… я не хотел. Все это…
— Прекрати врать, мразь! — рявкнул Клинг и влепил Холстеду тяжелую пощечину.
Тот издал какой-то нечеловеческий, приглушенный и испуганный не то крик, не то стон и, пятясь, прикрыл лицо руками.
— Не бейте меня, — сорвалось с его трясущихся губ.
— Ты изнасиловал ее, да? — не унимался Клинг. Холстед только кивнул, не отрывая ладоней от лица.
— Как это произошло?
— Я… я не знаю. Мать ее… понимаете, мама ее была в больнице. Миссис Гленнон, я хотел сказать. Она… она очень хорошая подруга моей жены, миссис Гленнон, она дружит с моей женой. Они и в церковь ходят вместе… они в одной общине состоят… вместе… они…
Клинг терпеливо ждал. Пальцы его помимо воли сжались в кулаки, но он терпеливо дожидался момента, когда придет пора задать Холстеду главный вопрос. А уж после этого он превратит его прямо тут на кухонном полу в кровавое месиво.
— Когда… когда ей пришлось лечь в больницу, жена моя… она готовила ее детям чего-нибудь поесть. Это значит Терри и… Эйлин. И…
— Дальше!
— И я обычно относил им еду… когда моя жена была на работе.
Потихоньку и очень осторожно Холстед отвел от лица свои трясущиеся руки. Однако глянуть на Клинга он так и не решился. Глаза его были прикованы к вытертому линолеуму на кухонном полу. Его все еще била дрожь, и казалось, что этот жалкий щуплый человечек, насмерть перепуганный, весь трясущийся, словно от озноба, в своей нижней рубашке с продранными рукавами, видит сейчас там на полу то, что он натворил.
— Это было в субботу, — сказал он. — Я видел, что Терри ушел из дома. Я сидел у окна и видел. Я видел, как он ушел. Жена моя была на работе. Она — вышивальщица бисером, и на работе ее очень ценят. Это было в субботу. Я помню, что в квартире тогда было очень жарко. Помните, какая жара стояла тогда в сентябре?
Клинг не отозвался ни словом, но Холстед и не ждал от него ответа. Казалось, он уже не замечает присутствия Клинга. Казалось, что возникла какая-то странная связь между ним и этим вытертым линолеумом на полу. Он так ни разу и не отвел от него глаз.
— Да, я хорошо помню. Жарко тогда было, очень жарко. Жена приготовила сэндвичи, которые я должен был отнести вниз ребятам. Но я знал, что Терри дома нет, понимаете? Я все равно понес бы туда сэндвичи, это, конечно, так, но я уже знал тогда, что Терри ушел из дома. Этого я никак не могу отрицать, не могу и не буду. Я ведь знал это…
Некоторое время он просто молча смотрел в пол.
— Я постучал в дверь, когда спустился туда к ним. Никто не ответил, а когда я… когда я попробовал дверь, то она оказалась открытой. Вот я… вот я и вошел. Она… Эйлин… она лежала в постели. Было уже двенадцать часов, а она лежала в постели и спала. Одеяло… нет — простыня… сползла с нее… И я ее видел… всю видел. Она спала, а у нее все было видно. А потом я сам не знаю. Помню, я поставил тарелку с сэндвичами, а сам лег с ней рядом, а потом, когда она хотела кричать, я руками зажал ей рот и я… я сделал это.
Он снова закрыл лицо ладонями.
— Да, я это сделал, — тихо повторил он. — Я сделал, да, я сделал это.
— Приятный вы человек, ничего не скажешь, мистер Холстед, — произнес Клинг свистящим шепотом.
— Просто так… просто так получилось…
— И ребеночек тоже просто так получился, да?
— Что? Какой ребеночек?
— А ты что — не знал, что Эйлин забеременела?
— Забе… да что вы говорите? Кто вам?.. Что вы?.. Эйлин? Мне никто ничего не сказал… почему мне не сказали? Никто?..
— Ты что — не знал, что она беременна?
— Нет. Клянусь Богом! Я не знал этого!
— А отчего же, по-вашему, она умерла, мистер Холстед?
— Мать ее сказала… Миссис Гленнон сказала, что с ней случился несчастный случай! Она сама сказала это моей жене — она с ней очень дружит. С женой. Жене она не стала бы лгать!
— Значит, не стала бы, да?
— Ее сшибла машина! Это было в Маджесте. Она… она поехала навестить тетку. Это нам сказала сама миссис Гленнон.
— Может быть, она и в самом деле сказала это твоей жене. Да только рассказ этот вы придумали вместе с ней, чтобы спасти твою паршивую шкуру.
— Нет! Клянусь вам! — слезы покатились по лицу Холстеда. Он потянулся рукой, как бы ища сочувствия и поддержки у Клинга. — Ну, как вы можете так говорить? — сказал он, всхлипывая. — Что вы тут такое говорите? Господи, прошу вас, ради Бога, не нужно…