— Совершенно верно.
— Знаете, я с самого начала понял, в чем тут дело. Мне просто чутье подсказало, что имею дело с творческим человеком.
— Ну что вы. А впрочем, благодарю вас, — сказал глухой.
— Чутье никогда меня не подводит. И к тому же, смею предположить, что у меня есть дом, ну, просто специально для вас. — Он сделал небольшую паузу. — А на какую компанию вы работаете?
— Это одна из независимых компаний, — поторопился предупредить дальнейшие расспросы глухой.
— А помимо киносценариев у вас есть и другие произведения?
— О, конечно, у меня напечатано довольно много вещей.
— А может быть, я даже слыхал ваше имя? — спросил агент.
— Очень может быть.
— А как все-таки оно звучит? Мне ведь все равно придется заполнять необходимые документы.
— Томас Вульф, — сказал глухой.
— Да, конечно же, — сказал, улыбаясь, агент. — Совершенно верно, я, знаете, даже читал некоторые ваши книги.
Сидевший в будке телефона-автомата Рейф отметил маленькой галочкой десятый по порядку номер в своей записной книжке.
Оставалось еще пятнадцать телефонов, и все их абоненты размещались в южной части города, а точнее, на территории, подчиненной Восемьдесят седьмому полицейскому участку. В этом списке фигурировал и телефон Дэйвида Раскина. Как, впрочем, и телефон Джеймса Ломбарде. Дэйв Раскин был хозяином магазина готовой одежды, Джим Ломбарде — владельцем галантерейной лавки. Внешне между ними не было никакой связи. Если только не принимать во внимание то, что гладильная Дэйва располагалась над помещением банка, а магазин Джима соседствовал с ювелирной фирмой. А так больше ничего общего.
Из двадцати пяти номеров, занесенных в записную книжку, было шесть телефонов магазинов одежды, восемь — ресторанов, один был телефоном Раскина, еще один — Ломбарде, три принадлежали владельцам кондитерских, два — владельцам кожгалантереи, один — бюро путешествий, два — обувным магазинам и последний — магазину галстуков.
Одним словом, список этот содержал вполне невинных абонентов.
И все-таки, занимаемое Дэйвидом Раскиным помещение размещалось прямо над банком. Магазин Джима Ломбарде соседствовал с ювелирной фирмой. Еще тридцать магазинов из этого списка примыкали к помещениям банков. Шесть находились рядом с ювелирными магазинами, и один — рядом со ссудной кассой.
Была среди них и захудалая лавчонка, расположенная около магазина, торгующего столовым серебром. Двадцать четвертым в списке стоял китайский ресторан, занимавший второй этаж здания, в то время как на первом приютился неброский антикварный магазинчик, на витрине которого, однако, было выложено на полмиллиона долларов нефритовых фигурок и прочих восточных безделушек. Самым последним, двадцать пятым, в списке значился магазин, соседствующий с компанией по обмену иностранной валюты, в сейфах которого хранились огромные суммы наличных денег.
Рейф набрал номер одиннадцатого по порядку телефона и спокойно дожидался, когда снимут трубку. Когда трубка ожила, он осведомился:
— Это мистер Кармайкл?
— Да, — отозвался мужской голос. — Кармайкл вас слушает.
— Убирайся вон из своего помещения, Кармайкл! — крикнул в трубку Рейф. — И постарайся сделать это до тридцатого апреля, иначе я убью тебя!
Глава 8
— Машина номер двадцать три, машина номер двадцать три, ответьте тринадцатому, ответьте тринадцатому.
— Двадцать третья машина слушает.
— Сигнал тринадцатого. Грэмерси-стрит, жалобу подал Сергей Роснакофф, дымовая бомба в печи для сжигания мусора. Сигнал номер тринадцать. Машина номер тридцать шесть, машина номер тридцать шесть, сигнал номер одиннадцать…
— Говорит тридцать шестая. Тридцать шестая слушает. Что там у вас?
— Говорит двадцать третья. Какой адрес вы называли?
— Погодите, тридцать шестая. Двадцать третья, я его вам дважды повторял, двадцать третья. Чем вы…
— Говорит тридцать шестая, говорит тридцать шестая, перехожу на прием.
— Адрес семь-три-пять по Грэмерси. Теперь запомните, двадцать третья.
— Семь-три-пять Грэмерси. Вас понял. Прием закончил.
— Машина тридцать шестая, машина тридцать шестая, отзовитесь.
Глава 9
Лейтенант Сэм Гроссман был представителем той редкой ныне породы людей, которые испытывают гордость, занимаясь своим делом. Так что он был не из тех, кто стал бы дожидаться официального запроса об информации, если эта информация уже имелась в его распоряжении. Весь понедельник он упорно трудился над остатками спичечной коробки, которая была обнаружена среди обгоревших ошметков, извлеченных из печи для сжигания мусора. Кроме того, у него была машинописная копия письма Догерти, и поэтому он знал, что Стив Карелла заинтересован в этом деле. Но даже будь это вовсе не давний его приятель, человек, которого он отлично знал и любил, а самый обыкновенный патрульный полицейский, вышагивающий по тротуарам Маджесты, отношение Гроссмана к делу было точно таким же. Сейчас он владел информацией, которая могла оказаться весьма ценной для расследования. И черт побери, он не намерен был дожидаться, пока ему позвонят и попросят ею поделиться.