— Хорошо, Поттер, я попробую. Когда проснусь. — Он закрыл глаза. Поттер был еще здесь. — В восемь часов, Поттер. Это не может быть настолько важно.
В другой части «Макартура» навигатор Реннер сидел в каюте, немного большей, чем его койка. Это была каюта третьего помощника, но двое ученых заняли каюту Реннера, и третий перебрался к офицеру из космодесанта.
Реннер сидел в темноте, и разум его судорожно искал что-то, что могло быть сном. Потом он включил свет и нащупал незнакомую панель интеркома. Рядовой, ответивший ему, проявил чудеса самоконтроля: он не выругался и не сделал еще чего-нибудь подобного.
— Дайте мне мисс Салли Фаулер, — сказал Реннер.
Рядовой сделал это безо всяких комментариев. «Робот он, что ли?» — подумал Реннер. Он примерно представлял себе, как сейчас выглядит.
Салли не спала. Вместе с доктором Хорватом они только что закончили устраивать мошкитов в каюте офицера-артиллериста. Ее лицо и голос, когда она произнесла: «Да, мистер Реннер?» — сказали навигатору, что он выглядит как помесь человека и крота — настоящий подвиг немногословного общения.
Реннер вскочил.
— Я кое-что вспомнил. Ваш карманный компьютер с вами?
— Конечно. — Она вынула его и показала.
— Пожалуйста, проверьте его для меня.
Лицо ее было маской удивления, когда Салли написала что-то на табло плоской коробки, стерла, небрежно изобразила простенькую задачу, затем более сложную, которая требовала помощи корабельного компьютера. После этого она вызвала из памяти корабля произвольные личные данные.
— Все работает нормально.
— Или я спятил, или вы видели, как мошкита разобрала эту вещь на части, а затем собрала снова.
— Ну да. Она сделала то же самое и с вашим оружием.
— Но с карманным компьютером? — Реннер изумленно таращился на нее. — Вам известно, что это невозможно?
Она решила, что он шутит.
— Нет, не известно.
— Так знайте, что это так. Спросите у доктора Хорвата. — Реннер отключился и снова лег.
Салли поймала доктора Хорвата, когда он возвращался в свою каюту, и спросила его о компьютере.
— Эти вещи — одна большая интегральная схема. Мы даже не пытаемся чинить их… — Хорват пробормотал что-то еще себе под нос.
Пока Реннер спал, Хорват и Салли разбудили ученых-физиков, и никто из них в эту ночь больше не ложился.
«Утро» на военном корабле — вещь относительная. Утренняя вахта длится от 4:00 до 8:00 — время, когда род человеческий обычно спит, но космос ничего не знает об этом. Независимо от времени суток на мостике и в машинном отделении должны находиться все необходимые люди. Как вахтенный офицер, Уитбрид стоял одну вахту из трех, но четкий список вахт «Макартура» был нарушен после ремонта. Джонатона освободили от утренней и предполуденной вахт, дав ему восемь великолепных часов сна, и все же, когда он проснулся, часы показывали девять.
— Ничего со мной не случилось, — запротестовал Хорст Стейли. — Не знаю, откуда у тебя взялась эта идея. Забудь о ней.
— О'кей, — мягко сказал Уитбрид. Он взял сок и овсянку и поставил их на свой поднос. Он стоял сразу же за Стейли в очереди в кафе.
— Впрочем, я ценю твой интерес, — сказал ему Стейли, и в голосе его не было ни следа эмоций.
Уитбрид согласно кивнул. Он поднял поднос и пошел следом за неестественно прямой спиной Стейли. Как и следовало ожидать, Хорст выбрал пустой стол. Уитбрид присоединился к нему.
В Империи имелись многочисленные миры, где доминирующей расой были белые кавказцы. На таких мирах плакаты, изображающие добровольцев Военного Космического Флота, очень походили на Хорста Стейли. Квадратный подбородок, холодно-голубые глаза, идеально симметричное лицо и не выражало никаких чувств, спина была прямой, плечи — широкими, живот — плоским и твердым, с рельефно выступающими мышцами. Внешне он разительно отличался от Уитбрида, которому предстояло всю жизнь бороться с лишним весом.
Они ели в молчании. Наконец, как будто случайно, чтобы что-то спросить, Стейли сказал:
— Как прошла твоя миссия?
Уитбрид был готов к этому.
— С переменным успехом. Худшие полтора часа мошкита провела, таращась на меня. Смотри. — Уитбрид встал, согнул колени и опустил плечи, как будто забираясь в невидимый гроб высотой 130 сантиметров. — Полтора часа в такой позе. — Он снова сел. — Пытка, скажу я тебе. Я ведь надеялся, что они выберут тебя.
Стейли покраснел.
— Я тоже был добровольцем.