Я решил положиться на эффект самонаведения, приподнялся над бруствером и выплеснул из себя сверхэнергию без всякой дополнительной обработки, перекрутил её в шаровую молнию одним только усилием воли.
Выдох!
Планировал задействовать десяток мегаджоулей, но подвела вроде бы идеально отработанная техника, и внутренний потенциал вырвался почти весь, что стабильности конструкции никоим образом не прибавило. Она метнулась от окопа искрящейся звездой и не долетела до противника, рванула сверхновой на середине пути. От выплеснувшейся в пространство сверхсилы засветился сам воздух, а потом энергия в противофазе вновь сконцентрировалась и ветвистым разрядом ударила куда-то за танк и, шибанув двигавшегося во втором ряду атакующих пехотинца, разметала его на обугленные куски плоти, да ещё попутно раскидала в стороны оказавшихся поблизости бойцов.
Да! Получай!
Потенциал нихонского оператора оказался достаточно велик, чтобы притянуть к себе сверхсилу в противофазе, вот и коротнуло!
На меня разом навалилась слабость, и я едва на дно окопчика не сполз, без сил навалился грудью на бруствер. Потянулся за гранатой, и тут по загодя расчищенной просеке на опушку выкатился вездеход разведвзвода. Выпрыгнувший из него боец с противотанковым ружьём отбежал в сторонку и распластался под разлапистой елью, а по пехотинцам ударила спаренная пулемётная установка.
Пули прошлись по косогору смертоносной свинцовой косой, и противник спешно залёг, а танк остановился и начал разворачивать башню в сторону автомобиля. Тот рыкнул движком и резко сдал назад, но скрыться за деревьями не успел. Пушка боевой машины окуталась дульным пламенем, снаряд врезался в возникший в паре метров перед вездеходом светящийся экран и не сумел преодолеть его, рванул!
Увы, для ударной волны защитная конструкция преградой уже не стала, осколки прошлись по кузовному железу, из-под капота повалил дым. И сразу загромыхало противотанковое ружьё залёгшего в сторонке разведчика. Пять выстрелов кряду прошили борт танка, словно тот был сделан из жести, боевая машина резко дёрнулась и остановилась, через щели повалил дым, а потом сдетонировала боеукладка, башню сорвало с корпуса и откинуло метров на пять!
Я отложил гранату, устроил перед собой автомат и принялся бить короткими очередями по лишившимся поддержки бронетехники пехотинцам. Немного погодя вновь начала перепахивать пулями землю зенитная установка потерявшего ход вездехода, а там и ротные миномёты к истреблению врага подключились, и стрельба в тылу стихла.
Отбились! Точно отбились!
Нихонцы отступили, потеряв с дюжину подбитых танков и сожжённых броневиков. Тут и там на косогоре остались валяться мёртвые тела, но защитникам высоты тоже досталось. Если моё отделение лишилось только одного бойца, да ещё чиркнуло шальным осколком по ляжке отправленного к блиндажу Демида, то три других понесли куда более существенные потери; хватало там и убитых, и раненых.
Взводный умудрился словить пулю и валялся в госпитальной палатке, а его заместителя-унтера и одного из ефрейторов убило наповал, вот мне и пришлось помимо обычной текучки вроде восполнения боекомплекта подопечных брать на себя оформление всех бумаг, поскольку командир третьего отделения по причине малограмотности такую работу потянуть не мог.
Часам к пяти я покончил с писаниной, и жизнь начала входить в привычную колею — принесли обед и курево. В окопах остались лишь караульные, отделение собралось у блиндажа. Ели бойцы без видимого аппетита, большинству попросту кусок в горло не лез, но от своей порции не отказался ни один, да я и сам всё из миски выскреб, даже невзирая на тошноту.
Настроение было ни к чёрту. Мало того что из колеи выбило внезапное появление нихонцев, так ещё среди рядовых распространился слушок, будто противник обошёл высоту по лесу и больше подвоза продуктов и боеприпасов не будет. Опять же — первый убитый в моём отделении…
— Э-эх… — вздохнул кто-то из деревенских. — Сёмку бы помянуть…
— Помянем ещё, — уверил я бойцов и, спеша перевести разговор на другую тему, спросил: — А чего это у тебя пузо поцарапано? На что напоролся?
Долговязый лопоухий призывник, второй по росту во всём отделении, смущённо уставился в миску, а щёки его заалели так, что от них прикурить реально было.
— А он, ваше бродие, драпанул, когда к нам танки выкатились, — подсказал Прокоп. — Стал быть, на колючую проволоку и налетел.
Ушастый дылда оторвал взгляд от миски и напряжённо засопел.
— Ну ты чего? — выдавил он из себя, оправляя порванную гимнастёрку, через дыру в которой проглядывали бинты. — Договаривались же!