Я как никогда прежде чувствую себя Мим.
10. Проверка
7:42 – все размыто.
7:43 – чуть яснее.
7:44 —…
Шатаясь, встаю с кровати. Я никогда не была ранней пташкой, но пробуждение во вчерашней одежде заставляет пересмотреть собственный образ. Спотыкаясь, иду к окну и одергиваю занавеску. Что ж. Автобус на месте. Хорошо. Хотя рядом никого нет – значит, все еще, наверное, спят. А это значит, что одна ленивая задница за стойкой позабыла включить сигнал к побудке. Я хватаю трубку, нажимаю «0» и жду. Спустя ровно тридцать два гудка (да, я считаю, и да, всегда жду долго, потому что на самом деле после десятого гудка это превращается в игру «Через сколько гудков кто-нибудь наконец возьмет дребезжащий телефон») слышу легкий щелчок, будто кто-то ответил. Вот только… нет ни «алло», ни чего-то еще. Кто бы там ни был, он не произносит ни слова.
– Эй? – зову я.
– Дза, привет.
У парня сильный акцент неизвестного происхождения. Если б очень понадобилось, я бы предположила, что эстонский.
Я тащу телефон к зеркалу комода и изучаю свою новую стрижку.
– Привет.
– Дза, привет.
Ну… это странно.
– Ох… да, привет. Я, эм-м… была со вчерашней группой около двенадцати человек, которые приехали после аварии автобуса на пятьдесят пятом.
В ответ полная тишина. Этому эстонцу не помешает пара уроков телефонного этикета, хотя, полагаю, их лучше преподать на его родном языке. Слава богу, я родилась с неисчерпаемым запасом мэлоунской настырности.
– И ночью Карл, это наш водитель, попросил разбудить всех в шесть тридцать. У меня сигнала не было.
Молчание.
– Не хотелось бы, чтобы все пропустили автобус, так сказать. Ха.
Молчание.
Я прочищаю горло.
Наконец на другом конце звучит:
– Дза, привет. Хорошо.
И щелчок.
Отвернувшись от зеркала, кладу трубку и мгновение удерживаю руку на телефоне.
Надо позвонить папе. Просто дать знать, что жива. Из любопытства расстегиваю молнию рюкзака и вытаскиваю мобильник. Четырнадцать пропущенных звонков от Кэти. Черт, это много дерьмовой музыки. Боль – может, от ранения или еще от чего – сворачивается в животе, когда вижу единственный вызов от папы. Я исчезла на ночь, а он позвонил только один раз. И оставил голосовое сообщение.
Набираю код и слушаю:
«Мим, это… – Кашель. – Это я. В смысле, папа. – Вздох. – Где ты, Мим? Мы тут все с ума сходим. – Короткая пауза. – Директор Шварц говорит, ты сбежала с уроков. Если ты переживаешь, что мы разозлимся, то…»
Длинная пауза. На заднем плане голос Кэти. Папа отвечает. Он, должно быть, прикрыл трубку ладонью, потому что слов не разобрать.
«Слушай, – продолжает он и снова вздыхает, – о прошлом вечере. Я не рад тому, как закончился наш разговор. Пойми же, что бы ни произошло между нами с твоей мамой, я…»
Захлопываю телефон. Если папа желает обсудить «последние новости», пусть сначала меня найдет. Хотя не поручусь, что Кэти не позвонит копам – это может осложнить ситуацию. Наверное, стоит все же сообщить, что я в порядке, но не говорить, чем занята…
Подобрав слова, открываю браузер на мобильном. Он древний, и хотя к wi-fi подключается, стоит это порядочно. Впрочем, прямо сейчас это лишь служит дополнительным стимулом. Через пару секунд я на связи – открываю свою страничку на Фейсбуке и обновляю статус:
«Не мертва. Не похищена. (Хотя инопланетянам всегда рада.) Услышимся, когда услышимся».
Перечитываю несколько раз, нажимаю «отправить» и бросаю телефон в рюкзак. После быстрого душа натягиваю чистую футболку и нижнее белье, проклиная себя за то, что не захватила запасные штаны. Затем влезаю в ту же толстовку и окровавленные джинсы и внимательно смотрю на шкатулку Арлин. Латунный замок, красноватое дерево, в идеальном состоянии, будто и не задета аварией. Понятия не имею, почему захватила ее, разве что… оставить вещицу посреди разрухи казалось неправильным. Она явно много значила для Арлин, вот только я не могу доставить шкатулку ее племяннику, экстравагантному пловцу Ахаву, превратившемуся в успешного оператора заправки. Я даже не знаю его фамилии. Как и фамилии Арлин, если уж на то пошло.