Кстати, надо сказать ей, чтобы ликвидировала это безобразие! При первой же возможности. Сейчас действительно не та эпоха – в лучшем случае ославят как блудницу вавилонскую, в худшем – спалят на костре без долгих разговоров как ведьму.
В-третьих… Черт побери, почему бы мне действительно не стать Хозяином? Конечно, эпоха совсем другая, с шестым веком не сравнить, но я все равно многое знаю и умею. Зарекомендую себя, сделаюсь доверенным лицом князя, первым помощником, буду этак деликатно, невзначай, подсказывать, направлять его мысли, его поступки… Даже… О-о-о, вот это было бы просто великолепно! Если Вишневецкий станет королем, какие откроются перспективы! Подумать боязно… Пусть даже король в Речи Посполитой – совсем не то, что царь в Московии, чуть ли не чисто декоративная фигура. Уж князь-то не позволит обходиться с собой, как с безмолвной пешкой. Тем более если за его плечом буду стоять я – «серый кардинал»!
Моя фантазия заработала на полных оборотах, выдавая такое, что просто голова шла кругом…
Сейчас, судя по всему, самый конец мая или начало июня. Отряды Заславского, Концепольского и Остророга должны пойти на Украину – давить «взбунтовавшееся быдло» – примерно через полтора месяца. А потом начнется безудержное пьянство спесивых шляхтичей в лагере под Пилявцами, бахвалившихся, как это самое «быдло» они разгонят одними лишь кнутами, без всяких сабель и пушек… Чуть позже последует закономерный, вполне заслуженный разгром и страшное, позорное бегство.
У меня не больше полутора месяцев, чтобы переломить ситуацию. Встретиться с Вишневецким, войти к нему в доверие, убедить, что желаю ему и Речи Посполитой только добра… Стоп! А как его убедить? Как заставить поверить мне?
Я мысленно поставил себя на место князя. Приводят в мой замок человека, странно одетого, никому не известного, без документов, без рекомендательных писем, несущего откровенный бред, и при этом утверждающего, что он знает, как мне нужно поступать – так, дескать, будет лучше и для меня, и для государства… Какова будет моя реакция? Ясное дело, прогоню наглеца с глаз долой, а если буду в дурном настроении, еще и прикажу всыпать ему плетей, чтобы не забывался, место свое помнил, ясновельможным панам всякими глупостями не докучал. Просто и понятно. Какие еще могут быть варианты? В лучшем случае приму его за душевнобольного, тогда велю накормить и отпустить с миром: ступай, мол, на все четыре стороны, убогих обижать – великий грех… В худшем – за вражеского лазутчика или вовсе за посланца Сатаны… И тогда… Стоп!!!
На мое лицо наползла ехидная, торжествующая усмешка.
– Вот именно – за посланца! – чуть слышно прошептал я. – Но не Сатаны.
Глава 6
Князю Иеремии-Михаилу Корбуту-Вишневецкому на ту пору исполнилось только тридцать пять лет. Но накопленного опыта – и воинского и житейского – с лихвой хватило бы на пяток людей куда более почтенного возраста. И внешним видом своим он сейчас походил на человека, переступившего полувековой рубеж: глубокие морщины избороздили княжеский лоб, под глазами появились набрякшие мешки, кожа стала какой-то желтоватой, как при больной печени, черные волосы обильно засеребрились.
Глаза же остались прежними – умными, пронзительными, обжигающими. Мало нашлось бы в Речи Посполитой храбрецов, способных смотреть прямо в них, когда князь был в гневе. Вот и посланники бунтаря Хмельницкого, прибывшие два дня назад в Лубны с его письмом и изъявлениями нижайшей почтительности, не выдержали, отвели глаза в сторону… Что, впрочем, не спасло их от мучительной и позорной казни.
– Собакам – собачья и смерть! – ответил Вишневецкий на робкие увещевания приближенных, твердивших, что не к лицу прославленному князю позорить свое имя и титул, поступая так с послами, чьими бы они ни были. – И еще, панове, поймите: слишком многое стоит на кону. Вспомните, с чего начал Цезарь, завоевывая Британию! Сжег свои корабли, чтобы отступать было некуда. Вот и я сжигаю. Чтобы все мои люди, от последнего жолнера до вас, знали: пощады нам не будет! Или победим, или умрем в лютых муках, как эти псы. Ясно ли?