Первая часть оказалась под властью пусть периферийной и отсталой, но принадлежащей к цивилизованному миру страны и потихоньку приобщалось к разуму. Вторых покорило племя, которое было в несколько раз меньше, но, очевидно, гораздо умнее и мужественнее. По крайней мере, завоевателям хватило ума на то, что бы приобщиться к достижениям цивилизации и теперь правящее меньшинство пыталось подтянуть к культуре и сопротивляющееся отребье, упиравшееся, как коза на веревке.
Третья же их разновидность была безнадежна. Загнанные завоевателями в бесплодные северные земли, эти несчастные попали под власть невежественных дикарей. Хотя память о том, что они когда-то были людьми, и крохи знаний еще не исчезли у них окончательно, никакого будущего у этих одичалых не просматривалась. По стылым лесам прятались многочисленные группы людей, охотно принимавшие к себе беглых изгоев любого роду-племени, не брезгуя никем. Даже дикари гнушались общением с ними, ограничиваясь регулярным сбором дани и, иногда, внеплановыми грабежами.
Никакой единой власти на этих землях не было, и быть не могло. Там правил хаос и лишь удачливые главари многочисленных банд контролировали каждый свой кусок территории, периодически устраивая кровавый передел. Правда дикари, пока были в силе, не позволяли отребью учинить милую их сердцу всеобщую резню и, таким образом, лишить патронов положенной дани. Набеги дикарских орд окорачивали и вразумляли наиболее ретивых и зарвавшихся вождей, и держали отребье в узде.
По сути, лишь две вещи оставались святы для этих ничтожеств, лишь два обстоятельства могли заставить их прекратить взаимные распри и договориться. Трусость заставляла их сообща, вовремя и в полном объеме выплачивать дань хозяевам, а бахвальство требовало периодически подтверждать свое происхождение.
Да, как ни странно, но своей бывшей принадлежностью к цивилизации этот позор культурного мира почему-то безумно гордился. Очевидно - за неимением других поводов для чванства. По этой причине у них существовали единые для всего тамошнего сброда своеобразные «культурные наставники», которых они с присущим цинизмом прямо называли «пастухами». Главного «пастуха» обычно, движимые человеколюбием, отправляли к ним мы, и лишь своих подручных он вербовал на месте. Ни о какой культуре последних, естественно, и речи не было, большинство «пастухов» были столь же дики, как и их стадо. Поэтому роль их сводилась к столь же частым, сколь и тщетным напоминаниям «мы же все культурные люди» и разбору взаимных претензий и обид тогда, когда обращаться к хозяевам-дикарям было слишком дорого или опасно.
Однако наступающее кровавое безумие не обошло стороной и владычествующих над отребьем дикарей. Горькой пародией на цивилизованный мир у них тоже началась междоусобица, одно племя поднималось на другое, и всем стало не до отребья. Думаете, те попытались, пользуясь сумятицей, освободиться? Ничуть не бывало! Предоставленные сами себе, они, по рабской сути своей, платили дань всякому, кому хватило решимости и досуга ее потребовать. Уяснив же, что хозяйское ярмо ослабло, они сначала робко, а потом все активнее и активнее принялись резать друг друга.
Этим взаимоистреблением и должна была закончиться бесславная история опустившегося народа. Думается, никто бы этого не заметил и уж тем более не пожалел - до отребья ли, когда весь мир стоит на грани.
Но случилось немыслимое. И началось оно тогда, когда у одного из вожаков отребья студеной зимой 6948 года родился второй сын...»
* * *
Нет, это не фантастический роман о предполагаемом постапокалиптическом будущем. Это самое что ни на есть реалистическое описание нашего прошлого, которое могло быть написано каким-нибудь византийским ученым монахом.
Седьмое тысячелетие объясняется просто - Иван Третий - а именно он и был тем вторым сыном - был убежден, что родился в 6948 году и с этой уверенностью помер. И внук его в этом не сомневался, и праправнуки так же думали бы, существуй они в природе. Не забывайте, что привычное нам исчисление годов от рождества Христова еще каких-то двести лет назад было иноземной новинкой, введенной Петром Первым. А отцы и деды петровских сподвижников считали годы, как положено, от сотворения мира. 6948 - это год, расположившийся между 1 сентября 1439-го и 31 августа 1440 года.