А. В. Назаренко в своей статье «Имя «Русь» и его производные в немецких средневековых актах (IX–XIV вв.)» с удивлением констатирует, что сохранилось много сведений о Руси и Киеве, но «характерным примером «археологической немоты» является полное отсутствие монетных находок на торговом пути Киев — Краков — Прага — Регенсбург». Конечно, так и должно было быть, ведь «наш» Киев — пограничное захолустье. Это вовсе не тот Киев, о котором говорят документы. И не та Русь.
Иоанн XIII в 967 году запрещает богослужения на «русском или славянском языке». К кому относился этот запрет? «Киевская Русь» еще не приняла христианства, как нам говорят. «Наша» Русь — нет, а Древняя Русь — да. Непонятно также, об одном или о двух языках идет речь.
Герхард Меркатор, фламандский картограф XVI века, отмечает, что язык рутенов-ранов (славян острова Рюген) «был словенский да виндальский». Снова не ясно, был ли это язык смешанный или один для словен и виндалов?
Далее, «русы с запада нападают на пруссов» — такие слова встречаются в сочинении ибн Якуба.
Но разве днепровские русы могли нападать на пруссов с запада?
А моравские — могли.
В «Дагоме юдекс», документе X века, упоминается местность «Русь», границы которой простираются от Одера до Кракова и до границы с Пруссией.
Комментатор хрониста XI века Адама Бременского утверждал, что польский король Болеслав подчинил себе всю Славонию, Руссию и Пруссию в союзе с Оттоном III. Получается, что почти сразу же после введения князем Владимиром христианства вся Русь была завоевана Болеславом. Если он завоевал не Руссию Среднеевропейскую, а «нашу», то всю историю страны надо переписывать. Если не «нашу», то всеобщую историю надо переделывать. Выбирайте сами!
Приведем сообщение Адама Бременского о городах Волине, Острограде и Киеве: «Там, где Одра впадает в Скифское море, лежит знаменитейший город Юмна, отличный порт, посещаемый греками и варварами, живущими вокруг. О славе этого города, о котором много всего рассказывают, а часто и неправдоподобное, необходимо поведать кое-что достойное внимания. Юмна — самый большой из всех городов Европы. В нем живут славяне вместе с другими народами, греками и варварами. Даже и прибывающие туда саксы получают равные права с местными жителями, если только, оставаясь там, не выставляют напоказ своей христианской веры. Все в этом городе преданы губительным языческим обрядам. Что же касается нравов и гостеприимства, то нельзя найти народа более честного и радушного. В этом городе, полном товарами всех народов, ничто не представляется роскошным или редким. Тут имеются и 011а Vulcani, которые местные жители называют «греческим огнем».
Говоря о ведущих к важнейшему прибалтийскому центру путях, Адам Бременский отмечает, что, «пустившись на парусах из Юмны, на четырнадцатый день прибудешь в Острогард, который лежит в Руссии, где столица Киев, соперница Константинопольского скипетра, краса и слава Греции».
Киев — не на Днепре, а в Греции. Остроград же, вероятно, не Новгород, а город Австрии. Путь мог пролегать по Одеру, против течения, почему и понадобились паруса. Под парусами нельзя прибыть в Новгород — река не судоходна.
Жеффрей Геймар сообщает, что сыновья Эдмунда уехали в Данию, а когда датский король Кнут I Великий, завоеватель Англии, решил от них избавиться, то их наставник Вальгар двинулся с ними по морю лишь тремя кораблями и, путешествуя таким образом, всего в пять дней проехал Русию и явился в Венгерскую Землю. (ТОДРЛ. 1935).
В стихотворной хронике середины XII века уточняется, что беглецы, отправившись на кораблях из Дании, за пять дней миновали Руссию и явились затем в Венгрию.[13]
Попробуйте из Дании при самом благоприятном ветре проехать через Новгород в Венгрию за полмесяца хотя бы. Другой вопрос, если Руссия находилась между Южной Прибалтикой и Венгрией — тогда надо было только 5–14 дней под парусом идти вверх по Одеру. Затем волок в Дунай. И все. Тогда Киев Адама — это Кёвё на Мораве.
Как ни прискорбно сознавать, но придется признаться, что «исконно русские земли» отнюдь не в России. В России до X века русских вообще не было.
«Каким образом славяне одновременно появляются на громадной территории и притом без каких-либо признаков массового переселения в эти территории нового для них народа?» — так ставит вопрос М. И. Артамонов (КСИИМК. № 6. С. 4).
Проблема переселения «сельскохозяйственного» народа весьма непроста. Представьте себе древнего селянина, вырастившего урожай, запасшего сено для скотины и вдруг решившего переселиться за тридевять земель. Посадил он своих родных на телегу, забрал с собою всю утварь, все припасы на год, кур, свиней, коров, сено для скота и по бездорожью, сквозь дремучие леса пробирается на новые «неосвоенные» места, где его никто не ждет. У него нет больше ни дома, ни подготовленной пашни. Где он найдет приют зимой? Так что переселение, особенно массовое, для земледельцев было делом невозможным.