Михаил Глинский
«Сохранил в целости то, что оставил ему отец»:
Василий III
Гравюра из издания «Известий о делах Московитских», Базель, 1556 г.
Меж тем Михаил Глинский{91}, происходивший из знатного рода и семейства русских государей, который некогда, при Александре, пользовался большой властью, бежал к великому князю московскому, как о том расскажем ниже; он тут же убедил Василия взяться за оружие, обещая ему взять Смоленск, если его осадят снова, но с тем условием, чтобы московит уступил ему это княжество. Когда Василий, согласившись на условия, предложенные Михаилом, опять обложил Смоленск тяжкой осадой, Глинский посредством переговоров, а вернее подкупа, овладел городом и взял с собой в Московию, приняв их на службу, всех военачальников, среди которых он пользовался большим уважением, за исключением лишь одного, который вернулся к своему господину, зная, что неповинен в измене{92}. Остальные же офицеры, подкупленные деньгами и подарками, не дерзнули вернуться в Литву, а чтобы найти извинение своему преступлению, они внушили воинам страх, говоря: «Если мы отправимся в Литву, то нас могут где угодно и ограбить, и убить». Страшась такого бедствия, воины все ушли в Московию и содержатся там на жалованье государя{93}, но и из них многие охотно бы вернулись; однако те, которым никак нельзя было сделать это, говорили другим, что их по дороге утопят, ограбят и убьют.
Еще война с литовцами
Возгордившись от этой победы, Василий велел своему войску немедленно двинуться в глубь Литвы, а сам остался в Смоленске. Когда затем московиты захватили несколько сдавшихся им ближайших городов и крепостей, тогда только польский король Сигизмунд собрал войско и послал его на помощь осажденным в Смоленске, но было уже слишком поздно. Вскоре по взятии Смоленска Сигизмунд, узнав, что московское войско движется на Литву, примчался в Борисов, расположенный у реки Березины, и отправил оттуда свое войско под предводительством Константина Острожского. Когда этот последний подошел к Борисфену близ Орши, города, отстоящего от Смоленска на двадцать четыре немецких мили, то там уже стояло войско московита числом приблизительно в восемьдесят тысяч человек, тогда как литовское не превышало тридцати пяти тысяч, хотя имело несколько полевых пушек. 8 сентября 1514 года Константин, наведя плавучий мост, покрытый камышовыми плетенками, переправил пехоту через Борисфен возле города Орши; конница же переправилась по узкому броду под самой крепостью Оршей.
Когда половина войска перешла Борисфен, об этом доложили Ивану Андреевичу Челяднину{94}, которому московит вверил главное начальство, советуя напасть на эту часть войска и уничтожить ее. Но тот возразил на это: «Если мы сомнем эту часть войска, то останется еще другая часть, с которой, вероятно, смогут соединиться другие войска, так что нам будет грозить еще большая опасность. Подождем до тех пор, пока не переправится все войско, ибо наши силы настолько велики, что, без сомнения, мы без особого усилия сможем либо смять это войско, либо окружить его и гнать, как скот, до самой Москвы. В конце концов нам не останется ничего другого, как занять всю Литву». Меж тем литовское войско, усиленное поляками и иностранными воинами, приближалось, и когда оно продвинулось на четыре мили от Орши, оба войска остановились. Оба крыла московитов отошли несколько дальше от остального войска, чтобы окружить врага с тыла; главные же силы стояли в боевых порядках посредине, а некоторые были выдвинуты вперед, чтобы вызвать врага на бой. Напротив в длинном строю расположились разнообразные войска литовцев, ибо каждое княжество прислало, как это у них принято, свое войско с собственным вождем, так что в строю каждому отводилось особое место. Наконец, построив передовые отряды, московиты затрубили наступление и первыми двинулись на литовцев. Те, нисколько не оробев, стали твердо и отбили их. Но вскоре к московитам были посланы подкрепления, которые в свою очередь обратили литовцев в бегство.
Таким образом, несколько раз то та, то другая сторона, получая подкрепления, поражала другую. Наконец сражение разгорелось с величайшей силой. Литовцы, умышленно отступив к тому месту, где у них были спрятаны пушки, направили их против наседавших московитов и поразили задние их ряды, выстроенные в резерве, но слишком скученные, привели их в замешательство и рассеяли. Такой неожиданный боевой прием поверг московитов в ужас, ибо они считали, что в опасности находится только первый ряд, бьющийся с врагом. Придя в смятение и полагая, что первые ряды уже разбиты, они обратились в бегство. Литовцы, развернувшись и двинув все свои силы, преследовали их, гнали и убивали. Завидев это бегство, отступили и оба русских фланга. Только ночь и леса положили конец этому избиению. Между Оршей и Дубровно, которые отстоят друг от друга на четыре немецких мили, есть река по имени Кропивна; предавшись бегству по ее опасным и крутым берегам, московиты потонули в таком количестве, что запрудили течение реки. В этом бою были взяты в плен все военачальники и советники московитов; главнейшим из них Константин устроил на следующий день самый пышный прием, а затем отослал их к королю; они были распределены по литовским крепостям{95}. Иван Челяднин с двумя другими знатными князьями уже пожилых лет содержался в Вильне в железных оковах. Когда цесарь Максимилиан отправил меня послом в Москву, я, с позволения короля Сигизмунда, посетил их и утешал; кроме того, по их просьбе я дал им взаймы несколько золотых{96}, которые мне вернули в Москве по их письмам.
Узнав о поражении своих, государь тотчас же покинул Смоленск и бежал в Москву, а чтобы литовцам не досталась крепость Дорогобуж, он велел сжечь ее. Литовское войско устремилось прямо к городу Смоленску, но взять его не смогло, так как московит разместил там гарнизон и вообще перед оставлением города хорошо укрепил его; кроме того, осаде мешала надвигавшаяся зима. Далее, многие, обремененные по-еле сражения добычей, стали возвращаться домой, считая, что они уже достаточно потрудились. Наконец, ни литовцы, ни московиты не умеют штурмовать крепостей. Эта победа не дала королю ничего, кроме возвращения трех крепостей{97} по сю сторону Смоленска. На четвертый год после этой битвы московит направил войска в Литву и расположился между течением реки Двины и крепостью Полоцком; оттуда он отправил значительную часть войска опустошать Литву, захватывать полон, убивать и жечь. Воевода полоцкий Альберт Гаштольд{98} в одну из ночей сделал вылазку и, переправившись через реку, поджег сено, приготовленное московитами для длительной осады, и напал на врага. Одни из них были перебиты, другие утонули во время бегства, третьи взяты в плен, и только немногие спаслись. Из остальных, которые, разбредшись, опустошали Литву, одни были разбиты в различных местах, другие, плутая в лесах, уничтожены крестьянами.